Нет, мы не поедем в швейцарские Альпы. Мы продолжим путешествие по родному архангельскому краю и поедем на Виледь, которую называют иногда Северной Швейцарией за некую ландшафтную уютность. Ее территорию пересекает широкая и мягко всхолмленная долина реки Виледь, которая за несколько веков освоена и возделана вилегодскими крестьянами. И сейчас эти северные увалы представляют очень живописный, широко открытый взору ландшафт, на котором перемежаются леса, поля, луга, перелески, деревни. Это и создает некоторые ассоциации с предгорьями швейцарских Альп.
Край вилегодский населен трудолюбивыми северными людьми, которые на протяжении 4M5 веков сохраняют свою самобытность, житейские и хозяйственные традиции. Традиции эти базируются на двух основах: лес и поле, поэтому вилежане сочетают в себе мастерство земледельца и лесника и живут в гармонии с природой. Из многочисленных хозяйственных промыслов, которыми они владеют в совершенстве, назовем хотя бы два: лен и грузди. Здесь, на Виледи, был последний оплот северного льноводства. До последних лет поставляли вилегодские хозяйства льняную кудель на Красавинскую фабрику, что под Великим Устюгом. Там из нее производили чудесные полотенца, салфетки, сорочки и прочие, сейчас уже уникальные, вещицы. А как красиво цветет лен на полях, сейчас, наверно, могут рассказать только вилежане. Грузди же пока водятся здесь в большом количестве и заготовляются в прок достаточно. При этом посол вилегодский настолько вкусен, что есть их можно без картошки, без хлеба, даже без водки, в качестве десерта после самых торжественных и изысканных обедов.
Фамильное разнообразие вилежан не велико. Лишь десять-пятнадцать фамилий объединяют около 90% населения. Это Шевелевы, Гомзяковы, Кондаковы, Дураковы, Елезовы, Тропниковы, Вепревы, Пузыревы, Редькины, Фокины, Патрушевы, Климовы, Бреховские, Сухие. Это говорит о том, что люди живут тут давно, самостийно и основательно, с прицелом на будущее. Поэтому к тем двум основам жизни (лес и поле) следует прибавить третью – родовитость (по Далю родовитый – хорошего, известного, знатного рода, племени, наверно, не обязательно титулованного дворянским званием, крестьянское звание тоже достойно уважения).
Вилегодские леса, как упоминалось уже, обширны и богаты, но крепко поистоптаны родным леспромом. В годы войны пролегла через них стальная магистраль – Печорская железная дорога, а после, в начале шестидесятых годов, совсем рядом в Коряжме появился гигант лесохимии – Котласский целюлозно-бумажный комбинат. И начался большой лесоповал. Напрашивается сравнение – «как языком корова слизнула» вилегодские боры. В историческом плане этот этап в 30M40 лет, может, и похож на момент «зализывания», но в масштабах жизни человеческой все было посложней. В пятидесятых-шестидесятых годах минувшего века появились на территории Вилегодского лесхоза крупные механизированные лесопункты, поступило много лесозаготовительной техники, приехали по «оргна бору» сотни рабочих со всех уголков страны, да и местные жители потянулись за более длинным, чем в колхозе, рублем на лесозаготовки. Объемы заготовки древесины возросли в несколько раз и достигли 800 тыс. кбм. А для сохранения равномерности и постоянства лесопользования на территории Вилегодского лесхоза можно было рубить только 300 тыс. кбм. То есть расчетная лесосека перерубалась в 2,5 раз. Темпы вырубки спелых лесов составляли по 3 % в год, а такими темпами можно было вырубить все леса за 30M40 лет. Тогда территория района оказалась бы покрыта голыми вырубками да молодняками.
Вслед за лесопромышленным освоением увеличилась потребность и в лесохозяйственной заботе о лесных угодьях. Требовалось ежегодно подготовить, протаксировать и отвести в рубку 50M70 делянок общей площадью до 3 тыс. га, а после их рубки принять, освидетельствовать и при этом выдержать не легкий бой с горластыми лесозаготовителями за неустойки и штрафы за лесонарушения, которые они допускали немало сумняшеся в погоне за планом. А ведь за них были и райком, и райисполком, и даже иногда собственное областное руководство. Потом нужно было провести на этих делянках лесокультурные мероприятия, а для этого требовалось заготовить семена сосны и ели и вырастить из них на лесопитомниках ежегодно 2 миллиона стандартных сеянцев. А ведь любое усиление хозяйственной деятельности в лесу влечет увеличение количества загораний лесных угодий, которые в сухую и жаркую погоду превращаются в страшные и опустошительные лесные пожары. Поэтому лесничества лесхоза в летнюю пору работали всегда в режиме постоянного напряжения и готовности выехать в любой квартал на борьбу с лесным пожаром и нередко сутками тушили огонь на пожарищах. Нельзя было также забыть в этих больших заботах и мелкие нужды местных жителей, которым каждому ежегодно надо было отвести по 15M20 кубометров древесины на отопление, строительство и ремонт. Не браконьерить же им воровским способом свое законное право.
В таких нелегких условиях ведения лесопользования и лесного хозяйства, в конце шестидесятых годов на должность руководителя лесхоза потребовался особый, ответственный, крепкий (даже несгибаемый) человек. И тут в зону внимания руководителей, готовивших кадровое решение, попал молодой человек, местный житель, лесничий Леонтий Леонтьевич Тропников. Анкетные данные у него были безупречные. Крестьянская закваска. Родом из местной деревни Стафоровской, что в Селянской округе. Дата рождения – 29 ноября 1940 г. Рабочая закалка в крестьянской семье, в местном колхозе, а потом в Ленинграде на заводе, в среде питерского пролетариата. Служил в Питере, да не где-нибудь в стройбате, а в роте почетного караула Ленинградского военного округа. В 1968 году заочно окончил престижную Ленинградскую лесотехническую академию по специальности «лесное хозяйство». Еще учась на 3 курсе, почувствовал необходимость сверять получаемые знания с практикой. Поэтому в 1965 году перевелся на заочный факультет, вернулся на родину и поступил работать в Вилегодский лесхоз – сначала помощником лесничего Селянского лесничества, потом лесничим, а с 1968 года главным лесничим лесхоза.

Но личные данные некоторых смущали. «Ну какой же это директор?! Застенчивый, скромный, слова не вытянешь. Как же он своих подчиненных будет гонять?» Однако аргументов «за» было несоизмеримо больше, и положительное решение по Тропникову было принято. Приказом по Управлению лесного хозяйства, подписанным начальником управления А.А. Кичановым, он был назначен директором Вилегодского лесхоза с 19 ноября 1969 года.
И потянулись директорские будни на долгие 38 лет и 5 месяцев. За этот период дети, родившиеся в момент передачи-приемки директорских дел, выросли, выучились и стали взрослыми мужами и женщинами; реденькие сеянцы, высаженные на вырубках, вымахали в 10Mметровые деревья и превратились в густой лес; лесозаготовители вырубили еще поллесхоза; в лесном хозяйстве прошло пять кардинальных перестроек; а страна за это время достигла развитого социализма и уже была на пороге светлого коммунистического будущего, но вдруг резко свернулась и окунулась в бурное море капитализма.
Леонтий Леонтьевич, как местный житель, истинный лесовод и грамотный администратор, достаточно представлял, как крутить «штурвал» руководителя лесхоза. Да и ежегодные производственные планы расписывали деятельность лесничеств чуть ли не по минутам, а лесоустроительный проект раскладывал все лесные дела по полочкам годов и кварталов: в какой календарный год и где конкретно посадить лесные культуры, к каком квартале и в каком выделе произвести рубки ухода, где и как отводить делянки под главную рубку для заготовки древесины.
«Но гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Каждую букву и каждую цифру планов нужно претворять в конкретной обстановке и с конкретными людьми. Особенность директорской деятельности в том, что каких бы собственных личных способностей он ни был, он ничего не сделает сам, в одиночку. Многогранную работу лесхоза делают люди. У них в первую очередь надо поучиться, особенно у старших и более опытных, а потом учить других и при этом настраивать, воодушевлять, объяснять, подвигнуть, где-то заставить, а может, и просить. При этом директор должен быть на голову выше своих подчиненных и в профессиональных, и в личных свойствах, и сам трудиться в полтора раза больше, чем каждый другой работник, но никогда об этом не объявлять публично на людях. И когда вас подчиненные начнут понимать с полувзгляда, с полуслова, по мановению пальца выполнять поручения, вы только подумали, а он уже делает, тогда «паровоз» лесохозяйственного производства медленно, со скрипом, тронется вперед к трудовым свершениям.
С этого, наверно, и начал Тропников свою деятельность на посту директора и этим занимался всю жизнь. По казенному, это – работа с людьми.
В памяти у Леонтия Леонтьевича большая галерея простых, но по своему особых людей, коллег, соратников, старших и младших товарищей. Прекрасно помнит он Бушуева Константина Константиновича, работавшего в лесхозе с момента образования, с 1949 года, лесником, мастером. По его работе он проверял свои знания и оттачивал азы лесоводства. С особым теплом Леонтий Леонтьевич вспоминает и других своих наставников. У Романова Юрия Николаевича, лесничего Селянского лесничества, он начинал лесохозяйственную карьеру в должности помощника лесничего, а потом, когда Юрий Николаевич был уже директором лесхоза, с его благословления двигался по служебной лестнице. Благодарен он также и Воронцовой Музе Федоровне, лесничей Вилегодского лесничества, Илатовскому Станиславу Павловичу, начальнику лесохозяйственного отдела в Вилегодском леспромхозе, Федяеву Леониду Алексеевичу, мастеру леса в Вилегодском лесничестве.
Со многими соратниками по лесному ремеслу связывают Леонтия Леонтьевича долгие годы совместной работы. В далеком 1967 году принял дела у первой своей начальницы, Градиславы Васильевны Кондаковой, ушедшей с должности лесничей Селянского лесничества в связи с учебой в лесотехнической академии. А после окончания учебы она стала главным лесничим лесхоза, то есть заместителем директора, и работали они бок о бок тридцать лет. Особая дружба между коллегами-директорами лесхозов. В этом сообществе Тропников был сначала новичок, потом равноправный член, а потом – уважаемый аксакал.

Сейчас в окружении Тропникова, конечно, больше учеников, чем наставников и соратников-ровесников. В лесхозе-то все тропниковские ученики. Даже новый директор лесхоза Шевелев Сергей Витальевич, который пришел в 2007 году на смену ему, хоть и не работал в непосредственном подчинении у Леонтия Леонтьевича, но считает себя его учеником. А все остальные работники лесхоза приняты на работу лично Тропниковым, научены им и наделены его опытом, поэтому лесхоз находится в устойчивом, уверенном состоянии. Это одна из важных заслуг Леонтия Леонтьевича. Леонтий Леонтьевич всегда рад поделиться опытом с новым директором Вилегодского лесхоза Сергеем Витальевичем Шевелевым
В 2004 году Леонтию Леонтьевичу Тропникову указом Президента России было присвоено почётное звание «Заслуженный лесовод Российской Федерации». Эта на& града не просто «за долгую и безупречную…». Кто-то, может, скажет: «Подумаешь, сорок лет просидел в должности, вот и получай!». Нет, она дается за особые конкретные заслуги и достижения в лесном хозяйстве. Чего же сделал Тропников за свои сорок лет?
О первом достижении мы уже сказали. Сберег лесоводственные традиции старшего поколения, подобрал и научил вести лесное хозяйство слаженный коллектив профессионалов-лесоводов.
Вторым важным достижением Тропникова является созданная им система противопожарной охраны леса. В Вилегодском лесхозе самый высокий класс пожарной опасности по шкале академика Мелехова, очень большая доля сосновых боров-беломошников. Густая сеть лесных дорог, соответственно, много посетителей леса. Но серьезные лесные пожары редки. Загораний много, а чтобы разгулялся огонь по сотням гектаров лесных угодий, как в соседних лесхозах, такого годами не бывает. И дело не в какой-то особой противопожарной инфраструктуре или современной технике и оборудовании, а опять же в людях, в вышколенной лесной охране. Доступно и настойчиво, годами объяснял Леонтий Леонтьевич своим лесникам: «Прошеперитесь, полчаса потеряете на выезде, огонь с сотки перейдет на гектар. Тушить его придется не полдня, а двое суток и денно и ношно. Потом отсыпаться сутки. Отгула не получится, так как замены нет. Картофель останется не окученный, грибы не собранными. Вот цена одного получаса!» И лесники понимали простую логику лесной службы: производственные результаты влияют на личную жизнь. Как только патрульный самолет, пролетая над конторой, качнет тревожно крылом, хватали дежурную котомку и живенько на сборный пункт. А также несли противопожарную пропаганду в массы. Каждого соседа, собравшегося в лес, наставляли: «Смотри там на бору! Заронишь огонь – из-под земли достану!»
Слагаемые противопожарной безопасности: техническая обеспеченность, мониторинг пожарной опасности, оперативность действий лесной охраны, противопожарное обустройство лесного фонда, настойчивая пропаганда среди местного населения – результаты многолетнего и настойчивого труда директора лесхоза.

Третьим серьезным достижением в производственной деятельности Тропникова является то, что лесхоз обеспечил стабильность объемов лесопользования при допущенных в прошлом беспрецендентных перерубах расчетной лесосеки. Дело в том, что если ряд лет вырубать в лесфонде больше, чем прирастает, да еще по непредусмотренным правилами лесопользования принципам «снятия сливок» (а в Вилегодском лесхозе в шестидесятых годах именно так и было), в последующем неизбежно будет дефицит лесосечного фонда, и возможен спад и даже «обвал» лесопользования в целом. Так получилось, например, в Пуксоозерском лесхозе. Там в шестидесятых годах объемы ежегодной рубки достигали миллиона кубометров, а сейчас выбирают по 20M30 тыс. кбм. Экономика замерла, на территории лесхоза запустение.
Леонтию Леонтьевичу удалось избежать таких пагубных последствий в своем районе. Он по многу раз пересчитывал остатки лесосечного фонда, вместе с лесопользователями корректировал направления лесозаготовок, настойчиво включал в планы отвода лесные неудобья и недорубы, берег приспевающие древостои, штудировал долгими вечерами материалы лесоустройства. Наверно, в удачном лесном планировании помогла простая крестьянская рачительность Тропникова, скрупулезные лесоводственные расчеты, уважение и человеческая забота о лесозаготовителях, главных кормильцах региона, а отнюдь не пренебрежение или высокомерие к ним, что подчас и бывает в практике лесного хозяйства. Сейчас уровень лесопользования в лесхозе один из высоких в области. Лесозаготовители имеют конкретные планы рубок на ближайшие годы. Идет равномерное поспевание молодых древостоев.
Четвертая заслуга Леонтия Леонтьевича. Сумел предвидеть вектор перестройки лесного сектора страны и до принятия нового Лесного кодекса Российской Федерации сделал важный предупредительный шаг – передал лесозаготовителям заботу о лесовосстановлении в полном объеме. Это потребовало от него больших дипломатических усилий, многих переговоров и настойчивых убеждений руководителей лесозаготовительных предприятий. Но в результате арендаторы лесных участков избежали экономического «шока» от введения Лесного кодекса и оказались подготовленными к новым обременениям, а лесхоз сохранил экономическую стабильность.
Не лишне отнести к заслугам Леонтия Леонтьевича и то, что работники лесхоза во все годы, включая и совсем плохие, каждый месяц получали свою зарплату. Во многих других лесхозах бывало на счетах «то густо, то пусто», и требовалось вмешательство или помощь областного руководства. А в Вилегодском лесхозе такого не было. Заместитель руководителя областного органа лесного хозяйства по финансам и экономике Валентина Аркадьевна Юдина говорила: «У Тропникова всегда порядок!»
Интересная ситуация получается! Такие серьезные достижения получились, казалось бы, вопреки одному личному свойству Тропникова – он чрезвычайно скромный человек. Как сказал бывший главный инженер областного управления лесного хозяйства, ветеран лесного дела Александр Архипович Папий, Тропников – «суперскромный». И поведал такую историю.
Как-то в девяностых годах заехал в Вилегодский лесхоз начальник областного управления М.М. Кудряшов и помимо служебных дел проверил, как живет директор. Оказалось, что директор, будучи в должности уже более 20 лет, живет в щитовом доме, в тесной квартирке с продуваемыми полами. При этом оправдывался: «Как не строим? Строим, и производственные объекты, и жилье. Так ведь другие еще хуже живут. И молодых специалистов нужно удерживать». Ох, как сетовал Михаил Михайлович! Даже ножкой топнул: «Чтобы через год был построен директорский дом!» И своему заместителю Степанову, тоже Михаилу Михайловичу, наказал лично курировать стройку.
Естественно, построили в течение года. Не особняк, конечно, но вполне приличный домик, квадратных метров на восемьдесят. Пустырек вокруг, соток 10, преобразился за пару лет в ухоженный сад-огород: яблоньки, банька, цветы, декоративные кустарники, место, где внукам поиграть.
Скромность, конечно, украшает, но чем ее, проклятую, компенсировать. Ну конечно же, трудолюбием и настойчивостью. Здесь Леонтию Леонтьевичу повезло. Родители передали ему в наследство такой запас трудолюбия и трудоспособности, что на пятерых ленивых хватило бы. Это как раз то, что называется крестьянской закваской.
Отец его, Тропников Леонтий Федосеевич, всю жизнь крестьянствовал в Селянах, что в 15 км от пос. Сорово, где располагается контора Вилегодского лесхоза. Учился в церковно-приходской школе. Сидел за одной партой с Ваней Дураковым, и были они оба самыми бойкими по части учебы ребятами в классе. После завершения получили аттестаты с одинаковыми пятерками и направления во второклассную учительскую школу в с. Ильинск. Но отец Лени сказал: «Читать-писать выучился и хватит для крестьянского хозяйства!» А Ваня поехал в Ильинск, а потом и дальше, и дальше, и стал академиком, директором Института экспериментальной биологии Академии наук СССР, Иваном Николаевичем Майским (Дураковым).
А Леонтий стал крестьянином. Пахал землю, разделывал новины, сенокосничал, рубил срубы, промышлял зверя, рыбачил. Все у него получалось ладно и споро, что баню построить, что корзину сплести, что дугу загнуть. Дом построил – заглядение, до сих пор стоит. По самым строгим канонам крестьянской архитектуры. Кроме рукодельного мастерства, был у него какой-то дар чувствовать природу, который не получишь ни в институте, ни в академии, чутье и на рыбу, и на зверя, и на качество любой деревины, и на плодородие почвы. Раз разделал новину, посеял рожь, и такая она уродилась богатая, что даже в райцентре заметили и тут же решили: «Агроном! Будешь председателем колхоза!» Что ж делать, стал председателем и правил с двумя классами ЦПШ несколько лет не хуже других.
Леонтий Леонтьевич также рано впрягся в крестьянскую жизнь. С младших классов и огород, и сенокос, и лесные промыслы. Все каникулы – в колхозе. В 12 лет уже освоил трактор. Но учеба была на первом месте, новые времена позволяли (хотя и не благоволили). И когда призвали на военную службу, хороший аттестат тоже сыграл свою роль.
А что касается «суперскромности», может, это и не скромность, а просто спокойная уверенность крепкого мужика, который знает себе цену и не выпячивается по пустякам. Примерно так объяснила нам его супруга Валентина Дмитриевна. Они прожили в мире и любви более сорока лет. Вырастили сына и дочь. Сейчас принимают участие в воспитании внучек. Ведут образцовое домашнее хозяйство, и на этом поприще у Леонтия Леонтьевича, после того как он вышел на пенсию, большое будущее. Кроме того как руководить лесхозом, он ведь еще много-много чего умеет делать.
Сейчас неизвестно происхождение фамилии «Тропников», но какое-то привлекательное смысловое звучание она несет. Представляется некий «тропник», человек, творящий тропу в дремучем лесу, разгадывающий паутину человечьих и звериных тропок, выводящий заблудших людей из дремучих суземов к свету, к дому удобным и коротким путем.
А ведь всем знакомо коварство лесных тропок. Вела-вела, такая нахоженная, прямая, и вдруг – кончилась, как будто растворилась. Или еще хуже – завела в топь, в болото и при этом повернула совсем в другую сторону. А бывают тропы, протоптанные, кажись, самой нечистой силой. Это где «водит»! Ходишь-ходишь по ней, и уж пятый раз выходишь к одному и тому же замшелому пню. А за ближними елями леший скрипит от удовольствия, похохатывает. Мурашки по телу, волосы дыбом! Как ломанешься напрямую, куда глаза глядят, покуда не вылезешь на пятый день на прямую дорогу или не сгинешь совсем в дебрях, и съедят тебя бедного зверье лесное.
Тут-то и понимаешь, как важен в команде такой тропник. Идет он впереди, уверенно и ровно, а сам сосредоточен и собран. Отыскивает глазом ведомые только ему приметы, оглядывается изредка, не отстал ли кто, по солнышку сверяется. Все за ним поспешают, усталые, потерявшие собственные ориентиры во времени и пространстве. С надеждой ему в спину так глядят, аж у него между лопаток свербит. Вроде и кончилась тропа, шагаем по нехоженому мху в след тропнику, ан нет – опять под ногами утоптанная полоска земли. Вьется меж деревьев, так ловко огибает ляги да колдобины. А тут и деревья поредели, и полянки стали чаще. И наконец, о радость! Знакомая околица, а там и родной дом с матушкой и с обедом на столе! Спасибо тебе, тропник!
Наверно, предки Леонтия Леонтьевича и были такими «тропниками». И унаследовал он от них не только фамилию, но и этот божий дар – знать и разгадывать тропы, причем не только в лесу, но и на лесной службе в дебрях лесного законодательства и лесной политики и вести свой коллектив правильной дорогой.