Наша книга – о людях, для которых познание леса стало профессией и делом всей жизни. Эти люди изучали высокую науку – лесоводство, а применив ее на практике, стали лесоводами или, как раньше говорили, лесными знателями.

Наука сия венчает много других прикладных дисциплин о лесе. Поэтому лесным курсантам сначала преподают, допустим, ботанику – науку о том, какие вообще растения встречаются в природе. Потом дендрологию – это часть ботаники, но только об одних деревьях. Потом физиологию и генетику – науки о процессах, происходящих внутри растения, когда оно живет и растет и передает новому поколению свои наследственные свойства. Преподают также энтомологию, фитопатологию, биологию лесных животных, то есть науки о побочных спутниках жизни деревьев: насекомых, грибах, лишайниках, птицах, зверях. Почвоведение, геология, гидрология, метеорология, геодезия дают представление о среде обитания лесных сообществ. Статистика, таксация, лесоустройство, дистанционные методы зондирования земной поверхности вооружают будущего специалиста навыками, чтобы сосчитать, технически грамотно описать лесные ресурсы и спланировать их рациональное использование. Особо обучают их хозяйственным приемам ведения лесного хозяйства: лесному семеноводству и селекции, организации питомников, созданию лесных культур, проведению уходов за лесом, охране лесов от пожаров.

И вот когда вся эта конкретика пройдена, и когда студенту уже начинает казаться, что он знает про лес все, что нужно, ему преподают лесоводство – науку о том, как управлять лесом. Причем так управлять, чтобы и люди были сыты, и лес остался цел, то есть чтобы гармония была во взаимоотношениях общества и леса. Ведут эту дисциплину, как правило, корифеи лесных наук, самые достойные и уважаемые ученые. Так в нашей «Альма-матер» в пятидесятых-шестидесятых ее читал академик Иван Степанович Мелехов, ученик одного из основоположников русского лесоводства Михаила Елевферьевича Ткаченко. Потом его на этой кафедре сменил профессор, доктор сельскохозяйственных наук Питирим Николаевич Львов, также выдающийся ученый, прекрасный оратор, трибун и защитник северных лесов. Сейчас курс лесоводства ведет профессор, доктор сельскохозяйственных наук Василий Фролович Цветков, несомненно, самый глубокий лесной интеллектуал из ныне здравствующих ученых-лесоводов.
Безусловно, у каждого корифея лесоводства свое видение главной науки о лесе. На то они и корифеи. Нет, конечно же, краеугольные камни лесоводства незыблемы, но приложение их в каждой конкретной исторической и географической обстановке должно быть особенное. Лесоводство является одной из острых граней взаимоотношений общества и природы. Здесь концентрируются сложные противоречия бытия. И громоздятся за простыми лесоводственными постулатами контуры глобальных экологических проблем современности, и грустнеют лица студентов, уже почти инженеров. А корифеи с кафедры не раскрывают последнюю «лесную тайну», а вроде бы как приглашают порассуждать с аудиторией на тему глобальных проблем бытия, вроде бы переадресовывают им нерешенные вопросы и напутствуют в долгую и непонятную жизнь лесоводов. Чтобы не зазнавался по жизни, что, мол, все знает про лес.

И рассчитавшись с родным институтом по всем дисциплинам, и по лесоводству також, идет лесовод в лесное хозяйство, и работает долгие годы, и время от времени задумывается: так что же это за наука такая – лесоводство, и где же гармония между человеком и лесом и в чем же суть лесной парадигмы? Так и постигает ее до самой пенсии, а подчас и не успеет постичь.
Но, позвольте, к чему эти премудрые разглагольствования? Герой очерка где?!

Ах да! Прошу прощения! Герой нашего очерка – Сергей Васильевич Торхов, один из крупных лесных знателей на северо-западе России. Он главный инженер Архангельской лесоустроительной экспедиции, в которой работает с момента окончания АГТУ (АЛТИ) в 1979 г. Он самый молодой по стажу и по возрасту в Архангельской области заслуженный лесовод России. Но это не главное. А главное в том, что он, наверное,
самый вдумчивый из практикующих лесоводов лесовод. И обдумывает Сергей Васильевич, шагая по нашим лесам, очевидно, те лесоводственные истины, ту парадигму, о которых не дорассказали нам в институтах корифеи лесоводства и до которых приходится доходить самостоятельно в процессе практической работы.

Достичь таких высот Сергею Васильевичу удалось благодаря тому, что он очень много ходит по северным лесам, ко всему подходит с научной точки зрения и очень много работает. Ну и, как раньше писали в характеристиках, «в семейной обстановке замечен не был». Вот об этих сторонах жизни Сергея Васильевича Торхова мы и хотели бы рассказать.

Гроссмейстер пешеходства
Почему в названии очерка мы сказали, что последний пешеход? Потому что эра пешеходов кончается. Ходить пешком в связи с увеличением торопливости жизни становится не популярно. Все предпочитают передвигаться на машинах, мотоциклах, самолетах. Второе рождение переживает велосипед и лошадь. Даже если совсем бездорожье, можно легко заказать вертолет или мотодельтоплан. Дороговато, но зато быстро.
Сергей Васильевич предпочитает пешую ходьбу, и здорово преуспел в этом виде спорта. Начал заниматься им еще в школьные годы. Потом учеба на лесохозяйственном факультете с ее учебными и производственными практиками и дальними лесными экскурсиями способствовала его совершенствованию в пешеходении.

Подлинный расцвет Торхова-пешехода настал в Архангельской лесоустроительной экспедиции, в этом последнем оплоте пешеходов-профессионалов. Там даже наряд-задания на полевой сезон устанавливались каждому таксатору в километрах пешей ходьбы. Вот образчик: таксация леса – 900 км таксационного хода; заходы в межвизиное пространство – 200 км; промер ходовых линий – 500 км; организация прочистки и прорубки просек – 500 км; маршрутные обследования – 200 км; заходы и выходы к месту работы и обратно – 300 км.

С учетом бестолковой беготни, поисков постоянно заблуждавшихся рабочих-сезонников, непредвиденных переходов – в итоге получаются за лето тысячи километров. Они стоили 2I3 пар литых резиновых сапог, изношенных вдрызг, и нескольких пар портянок.

Сергея Васильевича с его склонностью к пешеходению такие условия работы вполне устраивали. Он азартно наматывал километры таксационных ходов, маршрутных обследований, проведывал каждую пару рабочих, не гнушаясь принести им каждый раз пару буханок хлеба. Особенно ему удавались одиночные дальние переходы через таежные дебри, на пределе физических возможностей. Даже бывалые инженеры-таксаторы удивлялись.
«Ходить по крупному» Торхову пришлось буквально с первого года работы в экспедиции. Его направили в партию Николая Николаевича Пальмова, которой в тот год было поручено статистическое обследование молодняков в Коми АССР. Цель той работы состояла в том, чтобы абсолютно объективными методами выяснить, как успешно возобновляется хвойный лес на вырубках. Для этого сначала из всего массива молодняков статистическим методом определялся перечень выделов, подлежащих обследованию, а потом в каждом из них перечислительным методом таксации определялось соотношение хвойных и лиственных деревцев и все другие таксационные показатели.

Забегая вперед, следует сказать, что итоги этой колоссальной работы по всем многолесным регионам оказались очень удручающи. Вырубки тотально заполонялись березняками и осинниками, несмотря на титанические лесокультурные усилия. Надежных хвойных молодняков с возрастом до 20 лет оказалось не более 20 процентов. Другие «официально» хвойные молодняки (их насчитывалось 30%) имели критическую примесь лиственных пород. При рассмотрении в Москве эти отчеты по северным областям прозвели тягостное впечатление на высокие комиссии, а какой-то крупный чиновник (а может, самый крупный) велел засунуть их куда подальше и больше никому и никогда не показывать. Обычная практика: если возникает серьезная проблема, лучше сделать вид, что этой проблемы не существует.

Но до этого партии Пальмова в тот 1979 г. пришлось прочесать всю «Комиську волость» вдоль и поперек. Работа в техническом плане была простая: пришел в конкретный выдел, заложил учетные площадки, пересчитал и замерил на них деревья, аккуратно заполнил карточку и пошел дальше. Проблема была только в том, что выдела эти были рассеяны по всей необъятной республике от предгорий Урала до Вятских увалов. Поэтому в партию не назначили матерых таксаторов-ветеранов. Были в ней недавние техники Валерий Виноградов, Владимир Ищериков и со студенческой скамьи два молодых инженера – Александр Некрасов и наш герой Сергей Торхов.

То, что раньше для Сергея было эпизодами в жизни (многокилометровые переходы и ночевки в лесу), стало обыденной трудовой деятельностью. Долгие часы приходилось месить сапогами лесную подстилку по просекам или по компасу, потом выполнять короткую работу в учетном выделе и вновь совершать переход к следующему выделу. Ради некоторых выделов приходилось тратить и день, и два, а другие кучковались стайками на дневном маршруте. Соблазн возвращаться каждый раз к месту жительства, к теплой кровати Торхов отверг сходу. Инстинкт его логистики выстраивал на карте лесничества длинные многодневные цепочки выделов, подлежащих обследованию. А дальше – «ноги в руки» и пошел.
Элементами походного комфорта Сергей тоже себя не баловал. В рюкзаке спартанский минимум: котелок, плащ, реже спальник, таксаторская папка, продукты. Темп работы на пределе физических возможностей. Помнится, процент производительности труда по их партии был в тот сезон запредельный – 200I300. Это возможно, если работать круглый день, включая вечер, а спать ложиться прямо на рабочем месте, т.е. на просеке.

По-торховски это делается так. По ходу маршрута поздно вечером, когда силы уже кончились третий или четвертый раз, или совсем смерклось, выбирается крупная ель с низко опущенными густыми ветвями и желательно с крупными корневыми лапами, между которыми можно свернуться калачиком. Под нее сбрасывается рюкзак. Это означает, что на сегодня это мой дом. Перед елью разводится большой костер, лучше всего из полугнилых сосновых пней. Ни пилить, ни колоть не надо. На нем варится сначала чай, а потом походная каша, а потом снова чай. «Каша» чаще представляет собой макаронные изделия с тушенкой, не очень густые, как бы первое и второе в одном флаконе. Если отсутствует «чифер-бак» (это такая прокопченая консервная банка для варки чая с недорезанной и отогнутой крышкой или лучше с проволочной дужкой) остатки таксаторской каши вываливаются на берестинку к завтраку и в том же «флаконе» приготовляется крепкий свежий чай.

Подкроновое пространство обступает ночная темнота. От прогорающего костра исходит хороший жар. Просыхает на плечах энцефалитка. Уютно и хорошо в случайном «каминном зале», и в животе нега. Натруженные ноги и плечи тянут к еловому основанию. А голова примеривается опуститься на тот толстенный корень. Наш полусонный и сытый Сергей наламывает немного лапнику, расстилает немудрящую постель. Заваливает в костер самые крупные пни. Сапоги не забыть снять! Иначе проснешься от дикой боли в ногах. Как будто их железными тисками сдавливают. Испанские инквизиторы в этом деле знали толк. Портянки просушить! Если при этом маленько заскорузнут – не беда, слегка потереть их, как женщины белье стирают, и сильно выхлопать. Они при этом делаются теплые, мягкие, нежные. Можно на ноги намотать, веревочками привязав, как раньше крестьяне делали, а если спальник добротный, можно просто под голову постелить, чтобы корневая лапа не слишком жесткой казалась.

Ну вот, и отбой пропищала последняя синичка. Где-то на прощание скрипнула ель, и только костер-шипун потрескивает да бормочет чего-то колыбельное. В голове вяло посуетились воспоминания о сегодняшнем маршруте, проплыли какие-то архангельские картинки, и все уплыло в царствие Морфея. А торховский Агу-агу едва успел шепнуть: «Спокойной ночи, бродяга!»

Насколько уютно было вчера в еловом «каминном зале», настолько же богомерзко по утру становится под сырой и колючей елкой у остывшего костра в отсыревшем тряпье. Остатки вчерашнего щедрого тепла сохранились только в районе живота, но и они при малейшем шевелении тела исчезали. Из складок намокшего спальника вынырнул торховский Агу-агу и ехидничает: «Сергей Васильевич, не хотите ли горячего чайку?» Мысль о горячем чае пронзает, как электричество. «Да! Конечно!!! Где?!» «Где1где, на костре! Встань, да согрей». А встать, да согреть – это полчаса будет колотить от промозглой утренней свежести, пока третий или пятый глоток горячего чая не вольется вовнутрь.

Но вот и новый костер полыхает, и чаек закипает, и уже вливается и пятый и десятый глоток доброго, крепчайшего, горячущего чая. И уже вчерашняя каша из макарон, подернутая ледком, пошла в дело. Жизнь налаживается. Первые лучи солнца проскальзывают сквозь ветви, а торховский Агу-агу уже торопит: «На работу пора!»

По лесоустроительным нормам техники безопасности в одиночку работать запрещено. Каждому инженеру полагается в напарники специальный рабочий, в обиходе – «адъютант». Но надо полагать, у Торхова адъютанты долго не выдерживали. Да и сам Сергей тяготился такой обузой. Ведь редкий рабочий мог тягаться с ним в пешеходной выносливости. Так и привык он считать таежные километры в одиночку.
Следующий полевой сезон Торхов отработал в лешуконских лесах, выполняя уже обычную таксаторскую работу: организацию прочистки просек, замену лесоустроительных знаков, таксацию лесных угодий на собственном участке. Участок хоть и примыкал к селу Лешуконскому, но ходьбы досталось по полной программе. Ночевал в селе редко.

Один лешуконский медведь помог ему улучшить бытовые условия лесных ночлегов. Изодрал палатку. Из оставшейся половинки палатки Сергей сделал великолепный тент-навес. Теперь при ночевках на просеке сверху не капало, сзади не поддувало, а спереди грело.
Потом была таксация в Шенкурских лесах (1981 г.), Холмогорских лесах (1982 г.), Онежских (1983 г.), Карпогорских (1984 г). Шесть полновесных полевых сезонов. Примерно 250 тысяч гектаров лесного фонда лесоустроил Сергей Васильевич лично, сделав при этом 3,5 тысячи километров маршрутной таксации. Конечно, стал матерым таксатором. Ходил то ведь с головой. Можно было бы и 10 тысяч километров тайги пропороть, да ничего не заметить. Но от торховского глаза ни один выдел не ускользнул, ни одна лесная диковинка не осталась незамеченной. А все впечатления от увиденного Сергей Васильевич научился в совершенстве описывать техническим языком таксации и лесоводства.
Естественно, что при первых кадровых передвижках Торхова назначили начальником лесоустроительной партии. Первый полевой сезон в этой должности он проводил в 1985 г. в Удорском лесхозе Коми АССР.

Ходить он стал чуть реже, но дальше. Стало нужно за сезон несколько раз обойти 5I6 таксаторских участков. Естественно, что не погостить у хлебосольного таксатора, а чтобы проверить таксацию, бытовые условия, технику безопасности, поучить, поинструктировать, выдать зарплату, рассказать последние новости, пообщаться «за жизнь». Ведь таксаторы за сезон от одиночества дичают слегка. Психическое здоровье подчиненных – тоже забота начальника партии.

Чтобы веселей было на переходах, завел Сергей Васильевич себе четвероногого друга лайку Тимана. Первый сезон щенок не выдерживал Торховской «бешеной» ходьбы и иногда забирался хозяину на руки или за пазуху. Но потом окреп и стал надежным спутником и собеседником, вернее, наверное, слушателем.

А почему наш последний пешеход вдумчивый? Тут надо сказать, что наука и производство, по идее, должны идти в ногу. Но в жизни чаще они шагают сами по себе. Производство выполняет производственные планы, стремится наращивать прибыль, используя те производственные мощности и технологии, которые достались от предшественников, а наука изучает проблемы, которые ей кажутся важными и интересными. Правда, отдельные командиры производства иногда окунаются в мир науки, пишут и защищают диссертации. Но серьезными учеными становятся редко. Чаще им это нужно для престижа и карьеры или для удовлетворения того, что называется «души прекрасные порывы».

Торхов также глубоко окунут в науку, но с другими целями. Он успевает знакомиться с новинками научной литературы. Это, кстати, очень непросто, потому что вал публикаций в научных журналах, сборниках, монографиях огромен. По настоящему любит классику лесоводства, особенно ее древнюю часть.

Однажды раскопал солидное издание «Лесоустройство» дотоле никому не веданного профессора Корша. Примечателен год издания – 1929. Он относится к короткому периоду по-настоящему свободного научного творчества, когда над учеными уже не довлели замшелые постулаты дореволюционных корифеев, а железные лапы советской цензуры еще не дотянулись до горла «поющих песни» русскому лесу.
Сергей Васильевич вытащил безвестного Корша буквально из небытия. Размножил книгу на ксероксе, показал коллегам, ученым, положил на свой стол в качестве настольной, не раз цитировал в своих работах.

Вообще, рабочее место Торхова и в экспедиции, и дома, и на полевых всегда окружено книгами. Там не только инструкции по производству, справочники, руководства. Великое множество научных и научно-популярных книжек по лесоводству, географии, геологии, ботанике, экологии, оленеводству и многим другим, иногда совсем неожиданным дисциплинам, но прямо или косвенно сопряженным с лесоустройством. Вам что-нибудь говорят такие названия, как: «Этногенез ландшафта», или «Картоведение», или «Химия биолога», или «Экзогенные процессы в природе»? А он их читает!

Сергей Васильевич пользуется большим авторитетом среди научной общественности. В кругу общения каждого местного ученого он является редким собеседником, который может выслушать научные откровения, понять их и высказать свое суждение. А ученые, они ведь как поэты – терпеть не могут стихов, кроме своих собственных, поэтому Сергей Васильевич очень востребованный член научного сообщества.

Большой удачей считается, когда Торхов соглашается быть соавтором научной работы. Это не для утяжеления значимости статьи известной фамилией, а реальный шанс добавить в содержание работы новый и оригинальный материал, украшающий работу. На счету Сергея около двух десятков серьезных публикаций. Во-первых, это две монографии, на обложках которых значится его фамилия: «Лесоустройства» 2003 г., в соавторстве с О.А. Неволиным, С.В. Третьяковым, С.В. Ердяковым и «История Архангельского лесоустройства» 2000 г., в соавторстве с О.А. Неволиным, Б.В. Трубиным, Д.В. Трубиным и С.В. Ердяковым. Из множества других работ Торхова можно упомянуть следующие: «Методические рекомендации по установлению возрастов спелости и рубок лесов Севера» 2001 г. в соавторстве с ведущим лесоэкономистом Н.П. Чупровым, «К уточнению границы зоны притундровых лесов Архангельской области» 1995 г. в соавторстве с В.Ф. Цветковым и Б.А. Семеновым, «Геоинформационные системы – новый этап в развитии техники и технологии северного лесоустройства» 1997 г. в соавторстве с О.А. Неволиным и С.В. Третьяковым, «Вопросы информационного обеспечения процессов лесного сектора» 2004 г. в соавторстве с А.Т. Гурьевым и Д.В. Трубиным, «Старовозрастные леса Архангельской области. Возрастная структура коренных еловых лесов и некоторые соображения об их происхождении» 1999 г. в соавторстве с Д.В. Трубиным, «Функциональное моделирование лесного хозяйства» 2004 г. в соавторстве с А.Т. Гурьевым, Л.В. Абрамовой, Д.В. Трубиным.

Но главный творческий багаж Сергея Васильевича – это, конечно, лесоустроительные проекты и отчеты. Их он написал великое множество, а отредактировал еще больше. Первая самостоятельная работа была «Проект организации и развития лесного хозяйства Каргопольского лесхоза», который ему поручили в 1989 году. Но до этого ему много приходилось участвовать в написании отдельных разделов других проектов, руководителями которых были старые, матерые проектанты разлива пятидесятых годов: Виталий Васильевич Болонов, Александр Сергеевич Шипилов, Вадим Иванович Соловьев, ну, может и спешащий за ними автор этих строк. Были у Торхова и другие авторские работы: отчет по авторскому надзору в одном их лесхозов в Коми, отчет по опытно-производственной проверке методики повторного лесоустройства.

Каргопольский проект Сергея Васильевича отличался новизной и свежестью мысли. В нем смело отсекались замшелые стереотипы, но бережно сохранялись непереходящие ценности лесоустройства. При этом молодой автор делал много ссылок на новейшие достижения современного лесоводства. Текст получался легкий и живой. Выводы в лучших традициях лесоустройства базировались на богатом фактическом материале таксационного описания, пробных площадей, данных натурных обследований.

Удачный опыт первого самостоятельного проектирования не мог не повлиять на движение Торхова по служебной лестнице. В 1990 г. в связи с кадровыми перестановками он стал главным инженером экспедиции. Просто проектантом ему работать было уже не суждено, но теперь он должен был ставить свою подпись на каждом выходящем из экспедиции документе и, соответственно, отвечать за его техническое совершенство. А для этого каждый отчет, проект, каждую пояснительную или аналитическую записку, написанную коллегами-авторами, надо отредактировать, а иногда и дописать, причем не редко большими кусками, или переписать отдельные места, которые в торховском изложении будут читаться лучше.

Мог бы Торхов возвращать материалы автору на переделку, но он никогда этого не делает, потому что знает, что лучше его те авторы все равно не напишут. Но никогда этого не афиширует. Сам допоздна, в выходные дни, в дни трудового отпуска дорабатывает, улучшает, дополняет, становясь таким образом соавтором каждого отчета.

Все это касается обычной, плановой продукции экспедиции: проектов организации и развития очередного лесхоза, пояснительных записок к планам рубок, отчетов по авторскому надзору. Для их составления в экспедиции всегда была группа проектантов, наиболее подготовленных для этого дела специалистов. Когда же случалась нестандартная работа, отчет по ней Торхов оставлял за собой. Так им написаны: эколого-экономическое обоснование по организации национального парка «Онежское Поморье», проект организации санитарно-защитной зоны ГОКа на месторождении алмазов в Поморье, разделы в Менеджмент-план Кенозерского национального парка, аналитический отчет о лесах на Беломоро-Кулойском плато, обоснование лесоустройства в Ненецком автономном округе, пояснительные записки по обследованию городских лесов Архангельска, знаменитого Кий-острова, обоснование критериев выделения лесов высокой природоохранной ценности.

Особо значимая работа – «Основные положения по ведению лесного хозяйства в Архангельской области». Это многостраничный труд, разработанный по плану Рослесхоза в 2004 г., с привлечением более десятка профильных ведущих специалистов, но основным автором был Торхов. Для завершения его он даже истратил два своих трудовых отпуска, которые накопились за прошлые годы и использовать которые по назначению (у моря с семьей полежать кверху брюхом, обои поклеить) с торховским характером весьма проблематично.

Каждая из этих работ тянет на кандидатскую диссертацию. Сколько раз ему говорили коллеги-ученые: «Сядь, напиши!» И все члены ученого совета по защите диссертаций АГТУ прекрасно знают его как зрелого ученого и заочно голосуют «ЗА». Но…
«Защитить диссертацию? Что вы! Да это же галстук придется одевать!» – смеется Сергей Васильевич. К слову сказать, галстук Сергей Васильевич одевал один раз в жизни, когда со своей женой Олей расписывались в ЗАГСе. Расписался, сдернул его, сунул в карман и поцеловал свою молодую жену. Вообще-то, очень мудрая позиция – не носить галстук. Все мы, его носящие, прекрасно понимаем, что это совершенно не нужная вещь, но упрямо его зачем-то носим. Один лишь Торхов следует логике. И в деле причесывания он совершенно последователен. Ведь сказал же поэт:
«Причесываться?
На время – не стоит труда.
А вечно причесанным быть невозможно!»

Торхов – главный инженер
Почему же Торхов не пишет кандидатскую диссертацию? Я полагаю, что этим он оберегает имидж главного инженера экспедиции. Для него это не должность, а призвание. Оно требует полной самоотдачи, без утаивания «заначек» сил и времени для написания собственного сочинения. Ведь Торхова не только подвигали на защиту ученой степени. Два раза настойчиво приглашали на должность начальника экспедиции. Были и другие, еще более значительные предложения. Но во всех случаях Сергей Васильевич остался верен своему призванию.

Основная обязанность главного инженера – «еженошно и ежечасно» обеспечивать технический прогресс производства, четко обозначать перспективу развития ближайших лет и даже десятилетий и все сегодняшние действия коллектива подчинять этому движению вперед. На Западе это давно поняли. И запуская, например, в серию современную модель автомобиля, уже работают над следующей, суперсовременной. Только в таком ритме предприятию обеспечено устойчивое состояние и в финансовом, и в кадровом отношении.

Да простит меня читатель, что примазываюсь к общим заслугам, но в конце восьмидесятых мы с Торховым в дружном тандеме «начальник–главный инженер» сильно задумались над вопросами развития лесоустроительного производства, хотя оно в ту пору было налажено на современном уровне. Наша экспедиция бойко таксировала, фиксировала внутреннюю ситуацию в кварталах на аэрофотоснимках, а потом на планшетах. Потом везла весь этот полевой багаж в Вологду, а там его обрабатывали на больших ЭВМ и тяжелом типографском оборудовании. Готовую продукцию множили, переплетали, упаковывали, писали пояснительные записки и сдавали заказчику. Но не было перспектив развития нашей экспедиции.

Тогда только-только начиналась эра персональных компьютеров. Долгими часами мы фантазировали о приложении компьютерных технологий к лесоустроительному производству, собирали крупицы опыта по всей России. Состоялся удачный выход на лабораторию автоматизированного проектирования АЛТИ и на первых архангельских специалистов. Удалось буквально из-под пера получить компьютерные программы обработки лесоустроительных материалов. Прибирали к рукам, осваивали и другие программные продукты, которые можно было применить в лесоустройстве.
Очень трогательно описывает Сергей Васильевич в книге «История Архангельского лесоустройства», как он в 1992 г. получил и привез в Архангельск первый компьютер «Роботрон». Второй выпросили купить для нас Архангельский лесхоз. Директор лесхоза Владимир Валентинович Шумилов очень мудро шагнул нам навстречу.

А в 1995 г. впервые материалы очередного объекта, это был Холмогорский лесхоз, были полностью обработаны на своих компьютерах. Их было уже семь. Это была большая победа экспедиции и, в частности, специализированной группы в составе Р.Л. Дороднего, А.В. Кутейникова,
А.Н. Третьякова и Н.Н. Широкой. Но, пожалуй, главная заслуга принадлежала С.В. Торхову.

Потом много усилий было приложено Сергеем Васильевичем для организации компьютерного производства всех планово-картографических материалов. Очень удачным получилось его сотрудничество с Московским институтом географии. Слаженно поработали они с опытнейшим программистом М.Ю. Коноплевым. В 1997 г. удалось сделать на компьютерах всю картографию. Это была вторая эпохальная победа главного инженера экспедиции.

Сейчас Архангельская экспедиция располагает одной из самых лучших информационных баз по лесному фонду и лучшими компьютерными технологиями, которые позволяют производить любые информационные продукты по запросу заказчика. Сбылись мечты восьмидесятых годов.
Ну, сбылись и сбылись. Чего такого? Это нормально. Надо следующие мечты «мечтать» и воплощать их в жизнь. Вот и тянет Сергей Васильевич дальше лямку главного инженера. До диссертации ли тут.

Торхов – потомственный архангелогородец
Если не сказать о Торхове как о семьянине, значит, не сказать о нем ничего. Он хороший семьянин. У него прекрасная жена, зовут Ольга, детский врач. Замечательные дети: сын Дмитрий, студент МГУ, изучает математические премудрости химических процессов, а дочь Даша пошла по стопам отца и учится на лесохозяйственном факультете АГТУ, доказывая простую истину, что на лесхозе могут учиться и школьные отличники.
Еще полноправный член семьи – старый полевик, тот пес Тиман, который в торховской «за пазухе» прошел все Кепинские урманы. Ежедневно утром и вечером они с хозяином совершают обход ближайших городских кварталов, вспоминая былые походы.
А главный в семье – кот. Он как царь, хотя прекрасно понимает, кто в доме хозяин. Пользуясь тем, что характер у Сергея Васильевича мягкий и в силу своей врожденной интеллигентности он очень скромный человек, этот котяра нагло узурпировал царственное положение в доме.
Интеллигентность Сергей Васильевич унаследовал от старших поколений. Он – потомственный архангелогородец. Один из его прадедов был архангельским полицмейстером. А ведь этот чин тогда был отнюдь не тем, кем рисовали его позднее. Он отвечал и за чистоту улиц, и за ремонт тротуаров, и за планировку кварталов, и за приюты и попечительство. Короче, обеспечивал порядок в городе.
Так и Сергей Васильевич, пока работает в экспедиции, будет в Архангельском лесоустройстве порядок.

Содержание предыдущих выпусков «Лесных знателей»
Выпуск 1 (2001 г.)
Л.Ф. Ипатов. Семейные традиции лесоводов Войчаль.
Л.Ф. Ипатов. Лесные опыты доктора Алексеева.
Л.Ф. Ипатов. Полвека – изучению таежных лесов.
Л.Ф. Ипатов. Лес в жизни академика Мелехова.
Л.Ф. Ипатов. Следы ученого на лике земли.
Л.Ф. Ипатов. Лесовод-герой всегда в строю.

Выпуск 2 (2004 г.)
Л.М. Соснина. Самая высшая награда.
Л.Ф. Ипатов. Его именем назван музей леса.
Д.В. Трубин. Лесовод-политик Кудряшов.
Л.Ф. Ипатов. По следам загадочного Битриха.
Л.Ф. Ипатов. Ученый и педагог Адо.
В.Б. Зяблов. Ученик Алексеевской школы.
П.М. Малаховец. У истоков интродукции растений на Севере.
П.М. Малаховец. Дело жизни – выращивание леса.
Л.Ф. Ипатов. «Тайга манила меня с детства».
В.Б. Зяблов. На службе лесу.
Л.Ф. Ипатов. Отшельник Нилов живет на Юрасе.
Л.Ф. Ипатов. На страже сельских лесов.

Краткие сведения об авторах
Леонард Федорович Ипатов. Профессор кафедры лесной таксации и лесоустройства АГТУ, кандидат с.1х. наук, заслуженный лесовод РФ. В 1959 г. окончил ЛХФ АЛТИ, работал в Вологде инженером1таксатором и начальником лесоустроительной партии.
Автор и соавтор более 160 публикаций, из них 30 книг и брошюр. Лауреат премии Ломоносовского фонда.
Галина Павловна ЗАСУХИНА.
Сотрудник газеты «Устьянский край».
Николай Николаевич Соколов. Доцент кафедры лесной таксации и лесоустройства АГТУ, кандидат с.1х. наук. Окончил ЛХФ АЛТИ в 1960 г. Основное научное направление – изучение сосновых лесов на Европейском Севере. Имеет свыше 100 научных публикаций.
Борис Владимирович Трубин. Директор Архангельской лесо1 семенной станции, заслуженный лесовод РФ. После окончания ЛХФ АЛТИ в 1959 г. работал в Архангельской лесоустроительной экспедиции инженером1таксатором, начальником партии, главным инженером. инженером.
Дмитрий Владимирович Трубин. Заместитель руководите1 ля, главный лесничий Агентства лесного хозяйства по Архангельской области и НАО. Кандидат с.1х. наук. После окончания ЛХФ АЛТИ в 1971 г. работал инженером1таксатором, начальником партии, главным инженером и начальником Архангельской лесоустроительной экспедиции. Имеет свыше 60 научных публикаций.

Оформление, пересъемка фотографий из семейных альбомов выполнены Л.Ф. Ипатовым.
На обложках: лес на пинежских известняках. Фото Л. Ипатова.
Леонард Федорович Ипатов
Галина Павловна Засухина
Николай Николаевич Соколов
Борис Владимирович Трубин
Дмитрий Владимирович Трубин
ЛЕСНЫЕ ЗНАТЕЛИ
Краткие биографические очерки
Выпуск 3
Лицензия ИД № 05781 от 07.09.2001.
Сдано в набор 18.11.05. Подписано в печать 3.02.06.
Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 7,23.
Заказ 3686. Тираж 300.