Мы не торопимся. Идем размеренным шагом, почти не горбясь под легонькими, на этот раз всего лишь килограммов по десять, рюкзаками. Путь предстоит дальний – по необитаемому лесу в междуречье Двины и Пинеги на таксаторскую базу «Трава».
Мы – это начальник партии Архангельской лесоустроительной экспедиции Вадим Иванович Соловьев и я – главный инженер этой экспедиции. Нас связывает не только работа, но и многолетние совместные скитания на охоту и рыбалку в самые дальние углы нашей Архангельской области. Поэтому разговаривать на ходьбе нам особо не о чем. Перебрасываемся изредка парами слов о предстоящем пути, обеде, ночлеге. Свои экспедиционные дела, во имя которых и организовано это путешествие, стараемся на ходу не обсуждать. Идем по просеке друг за другом, вполглаза наблюдая за пятками впереди идущего – вдруг нога провалится в болотинку или зацепится за корень. Второму идти легче, ступай себе «след в след».
Путь наш начался сегодня утром в переполненном лесорубами вагончике узкоколейной железной дороги. Атмосфера в вагончике – смесь жара от железной печки, сигаретного дыма, веселого гогота и громкого разговора, изрядно сдобренного матом, исходящим в немалой доле от особ женского пола, воодушевленных присутствием посторонних (то есть нас) людей. Но стоило посторонним стать привычным составом вагончика, как предназначенный специально для них мат сокращался и оставался только в дозе, необходимой для точного выражения мысли.
Так мы и ехали часа два. Наконец узкоколейка кончилась, ветки и усы расползлись в разные стороны, бригады разошлись по своим делянкам. А нам нужно было «опознаться», иначе говоря, найти себя на карте-схеме среди этого хаоса вырубок, волоков, усов, недорубов и древесного хлама, в котором сам черт ногу сломит. Проковыляли до кромки нетронутого рубкой леса, с трудом нашли нужную нам просеку, торопливо прошли по ней с километр и облегченно вздохнули. Скинули рюкзаки и вместе с ними ощущение дискомфорта. Все! Теперь нас окружал только спокойный вековой лес с тихим шелестом еловых лап. Нам показалось, что мы слышим даже звук падающей сквозь крону хвоинки.
Впереди у нас 60 километров пути. Никаких тропинок уже нет, да и по просеке-то последний раз ходили только мы – лесоустроители 12 лет назад. А до этого еще 15 лет назад прошли тоже лесоустроители, но уже предыдущего поколения. А ступи на шаг в сторону, и это будет первая нога человека, ступившая на планету в этом месте в эту эпоху.
Мы могли бы дойти до базы и с одной ночевкой, но решили сделать две, обстоятельства позволяли не спешить. Шел сентябрь, погода стояла благоприятная, гнуса в лесу не было, ни заморозков, ни дождей – золотая осень, настоящее «бабье лето». Переход предстоял легким еще и тем, что Вадим (многолетняя дружба позволяет мне так его называть) – самый опытный таежник экспедиции. Ночевка в лесу для него – одно из многих удовольствий лесной жизни.
В первый день мы прошли просеками 25 километров (все просеки в лесу промерены, через каждые 200 метров поставлены пикеты, километровые столбы подписаны). Вадим под манок подстрелил двух рябчиков, ужин нас ожидал буржуйский.
Под вечер стали приглядывать место для ночлега. Для него нужны дрова и вода. Наконец нашли и то, и другое. На границе леса и болота выбрали здоровенную сосновую Сашину, в два топора завалили ее на пригорочек, разделали на трехметровые кряжи. Три комлевых бревна сложили на первую закладку костра (классическую нодью из двух бревен мы не жаловали), остальные бревешки оставили на подкладку.
На этом тяжелая работа по устройству ночлега была закончена, уже в сумерки занялись приготовлением ужина и постелей, сварили рябов, достали городскую еду. По шутливой экспедиционной традиции каждый старался скормить другому побольше деликатесов из своего рюкзака, от этого ноша становилась легче, а провизия в лесу все равно общая.

Наконец, нагулянный за день аппетит был удовлетворен, главное «блюдо» ужина – чай – неспешно и в изрядном количестве выпит, и мы предались извечному занятию лесных скитальцев – глубокомысленному созерцанию язычков пламени спокойно горящего костра.
Ведем неспешную беседу о государственных проблемах. Вадим сожалеет об отсутствии безработицы в стране. Логика в его рассуждениях железная – даже маленькая безработица заставила бы дорожить своим рабочим местом, выкладываться, повышать свою квалификацию. Я сетовал на отсутствие частной собственности на землю и единоличных хозяйств в деревне. Вот бы люди вкалывали день и ночь. Но мы и тогда считали эти разговоры пустым трепом. Шли семидесятые годы двадцатого века, наше государство – СССР и политический уклад были прочны, как бетон, и мы спокойно уснули под мерное потрескивание костра.

В следующий день мы пересекли водораздел Двины и Пинеги. Никаких видимых изменений в рельефе при этом не произошло. Как шли мы по плоской равнине, так и продолжали идти, только пересекаемые ручейки вчера текли на юг, а сегодня – уже на север. Леса на водоразделе ничем особым не примечательны. В основном это вековечные разновозрастные ельники преклонного возраста 150I250 лет с подростом тоже солидного возраста 50I100 лет. Старшее поколение деревьев постепенно отмирает от грибных заболеваний и груза прожитых лет, а в образовавшихся прогалинах усиленно идет в рост следующее поколение, получившее и солнечный свет, и тепло, и простор. Так и идет жизнь нестареющего леса века и тысячелетия с периода последнего оледенения нашей территории.
Неспешно, но целенаправленно и мы с Вадимом Ивановичем продвигались к цели своего путешествия, ориентируясь по схеме просеками и столбами, как в городе улицами и номерами домов. На исходе второго дня пути начали попадаться признаки пинежской цивилизации: на ручье – переход из поваленной елки, затески явно не лесоустроительного происхождения, старое кострище. Видно, побывали здесь «пинжаки»-охотники.

После второй ночевки нас ожидал сюрприз на одном из ручьев, для меня – потрясающий, для Вадима – не очень. Еще на переднем пути он нашел старую вершу из ивовых виц, положенную под елку. Все подправил, поставил вершу без всякой надежды на успех, просто по-хозяйски распорядился брошенным имуществом. А сейчас говорит:
– Пойдем, поглядим, я тут мережку ткнул в ручей, может, попало что. Глядим, а мережа шевелится, что-то в ней ворочается. Выволокли на берег, она вся и развалилась. А на траве лежат и хвостами бьют пять здоровенных серебристых рыбин. Это был таежный деликатес – хариус.
Вдоволь насмотревшись на это чудо, укладываем улов по рюкзакам и через два часа оказываемся на базе. База – это остатки старого деревенского дома на месте бывшей деревни Трава явно скитского происхождения, десяток наших палаток, навес над большим дощатым столом и баня. Через реку Юла сооружен паром в виде плота и стального троса. Сделано все это мастерски, чувствовалась рука хозяина – Вадима Ивановича.
Партия Соловьева – это пять бывалых таежников инженеров: Владимир Аникеев, Алексей Кляпнев, Владимир Овсяников, Вячеслав Оленченко, Роберт Тихонов, студент-практикант АЛТИ Витя Попов и 30 опытных рабочих. В этом составе партия работала многие годы. Работалось в технологическом отношении легко, все инженеры были воспитанниками Соловьева, кроме Кляпнева, который и сам мог поучить любого, и имел опыт не меньший, чем у начальника.

Несколько лет подряд партия занималась обычной таксацией в сочетании с инструментально-измерительным дешифрированием аэрофотоснимков. Последнее – это детище Соловьева. Суть его заключалась в измерении высоты древостоя на снимке с помощью стереопантометра и определении других характеристик леса по эталонам на снимке, на которых в натуре выполнена перечислительная таксация. Короче, вместо ходьбы по лесу характеристика выдела определялась за столом по аэрофотоснимку. Для этого составлялись таблицы эталонов путем закладки пробных площадей.

Накапливая год за годом таблицы эталонов для разных лесорастительных условий, партия существенно сокращала объем тяжелых пешеходных работ, перенося их в комфортные кабинетные условия. Одно дело – работать на комарах в непогоду, другое – сидеть в теплом помещении, разглядывая фотоизображение древостоя в объемном виде и попивая, при желании, бразильский кофе.

Тяга Соловьева к «чтению» аэрофотоснимка зародилась еще на курсах Московского института геодезии и картографии, куда он был направлен в первые годы работы таксатором. Вот там он и познакомился с возможностями аэрофотосъемки и навсегда прикипел к этому делу.
Вообще-то любое дело Вадим выполнял сноровисто и с удовольствием.

Например, те же подневольные сельхозработы. Каждой организации, будь то научное учреждение или любая контора, выдавалось в свое время задание выделить столько-то людей на сельхозработы или вырастить и убрать такое-то количество капусты. Так и экспедиция получила задание заготовить сколько-то тонн сена.
Случайно Вадим оказался в это время в городе. Администрация и парторганизация сказали: «Надо, товарищ Соловьев». Купили косы, грабли. Вадим сам насадил и наточил все косы, всех конторских девушек и администрацию научил косить, сушить и стоговать сено. Физическая работа, обеды на свежем воздухе, купание, загорание доставляли всем огромное удовольствие. Так вместо тяжелого подневольного труда получилась веселая продуктивная работа. Причем, Вадим себя совсем не выпячивал, внешне работой руководили совсем другие люди.

Но вернемся к началу жизни героя нашего рассказа.
Вадим Иванович Соловьев родился 30 марта 1932 года в Ярославском городке Тутаев, бывшем Романове, известном романовской породой овец, романовскими полушубками, романовским луком. Старинный городок (основан в ХIV-ом веке), памятники древней архитектуры, волжские просторы, родной дом, друзья-земляки всегда вспоминались Вадиму в его походах по Архангельским лесам.
Мать Варвара Васильевна – заслуженный учитель РСФСР и отец Иван Ильич – служащий, участник Великой Отечественной войны во все времена занимались и домашним хозяйством. Вадим и сестренка Надя с детства были и учениками, и помощниками родителей. Вадим уже к юношескому возрасту был хорошим мастером по плотницким, столярным и другим мужицким делам. А уж рыбалка для волжанина – дело святое, все свободное время ребятня проводила на реке.
Счастливое детство закончилось 22 июня 1941 года в возрасте 9 лет. Школа семилетка и учеба в Рыбинском лесном техникуме пришлись на суровые военные и послевоенные годы. Постоянный неутомляемый голод не очень-то способствовал хорошей учебе, но привитое родителями чувство долга обеспечило успешное окончание техникума в 1950 году.

Первое назначение – Мурманская область, Кандалакшский лесхоз, должность – помощник лесничего. Жить молодому специалисту пришлось в доме старого лесника, с ним же ходил и на лесные работы – отвод лесосек, рубки ухода, санитарные рубки.
Уходили в лес на неделю, жили то в избушке, а то и просто под навесом из еловых лап. Тут-то Вадим познал первые заповеди таежной жизни: «Как поспишь, так и поработаешь», «Как полопаешь, так и потопаешь» и многие другие, превращавшие пребывание в лесу в удовольствие. Несоблюдение лесных традиций за одну-две ночевки отнимают все силы. Невыспавшийся, смертельно усталый, голодный, грязный, в мокрой одежде человек зарекается на всю жизнь ходить в этот враждебный мир – ночной лес.

Старый лесник, не давая никаких наставлений и научений, продемонстрировал на практике, что успех работы и жизни в лесу на 80% обеспечивается комфортабельной (без кавычек) ночевкой, а уж остальные 20% состоят из хорошей обуви, острого и удобного топора и прочего немногочисленного снаряжения таежника. Впрочем, из всего перечисленного и не перечисленного не бывает ни главного, ни второстепенного. В зависимости от обстоятельств главным может оказаться, к примеру, или коробок спичек, или компас, или острый нож.
Благодаря природной наблюдательности, Вадим постиг молчаливые уроки лесника уже в первые их совместные походы. Правда, уроки были немногочисленными – вскоре молодой специалист на всю дальнейшую жизнь связал себя с лесоустройством.
Многолетняя дальнейшая работа в лесоустройстве не остановила страсть к познанию народных, часто очень древних приемов и правил жизни и поведения в лесу. Профессия лесоустроителя подарила Вадиму Ивановичу за 45 лет возможность побывать неоднократно во всех районах Архангельской области, причем в самых удаленных деревнях, поселках, необитаемых лесных урочищах. При этом были встречи с местными таежными людьми – охотниками, рыбаками, промысловиками. В отличие от городских эти встречи всегда сопровождались какой-то совместной работой и занятиями: заготовкой дров, приготовлением еды, ночлега, рыбалкой, охотой. Везде были свои особенности таежного быта, свои приемы лесных работ, рубки дерева, строительства избушки, устройства очага, переправы через реку и прочих элементов жизни и поведения в лесу. Вадим копил этот опыт всю жизнь. Потом и по долгу службы, и по своей душевной щедрости он делился своим опытом с рабочими, молодыми специалистами, а иногда и с не очень молодыми, облегчая их жизнь в лесу.

Весь период работы Вадима Ивановича в лесоустройстве самыми трудными и опасными были полевые сезоны. Каждую весну экспедиция набирала сезонных рабочих. Контингент их был постоянным: освободившиеся из заключения, уволенные из флота моряки, алиментщики, бездомные бродяги, работяги, приехавшие на заработки на Север из других мест, и просто романтики. Каждый год приходили на практику или в составе строительных отрядов студенты АЛТИ и лесных техникумов. Среди этого разнообразия были и бывалые, закаленные жизнью опытные работники, но большинство требовали адаптации, обучения и постоянного внимания.
Вадим Иванович придавал большое значение первому заходу в лес. Рассказывал, как-то отправил пару рабочих (в экспедиции разрешено в лесу быть не менее чем парой) совсем и недалеко, всего километров десять по просеке, чтобы они ждали его для инструктажа. Ребята показались ему смышлеными и надежными. Пришел к ним рано утречком через две ночи. Один спит на голой земле, свернувшись калачиком и натянув телогрейку на голову у потухшего костра, второй сидит рядом, грызет сухой концентрат гречневой каши. Оба грязные, замерзшие, голодные, невыспавшиеся. Чуть не плача заявили:
– Все, начальник, в гробу мы видели твою экспедицию! Завтра уезжаем в город.
– Ладно, давайте только хоть чайку попьем.

Отправил одного за водой на болотце, другого заставил наготовить дров, сам изготовил постель и навесик из еловых лап. Сварил нехитрый супчик с консервами, заварил чай, заставил мужиков умыться. Поели, покурили, поспали пару часов, еще раз почаевали.
– Ну ладно, начальник, показывай, чего делать дальше.
Поработал с ними день, переночевали с хорошим костром и мужики заработали, втянулись постепенно в лесную жизнь.

Сам Вадим Иванович первые два полевых сезона проработал в должности техника. С бригадой рабочих прорубал и прочищал просеки, ставил столбы, промерял линии, то есть приводил в систему леса Вилегодского и Плесецкого лесхозов. С первого же года стал знакомиться с таксацией леса – основной работой инженера таксатора, участвовал в коллективной тренировке, выполнял задания по таксации отдельных несложных участков. На свой третий объект – Березниковский лесхоз, Вадим Иванович поехал уже инженером.
В это же время Вадим женился на красавице Октябрине, с которой счастливо прожил всю оставшуюся жизнь. Их сын Игорь тоже вырос умелым таежником, рыбаком-любителем, но профессионально стопам отца не последовал. А вот внук Сергей стал инженером лесного хозяйства, закончив АЛТИ-АГТУ, заочно учится в аспирантуре. У него еще все впереди. Внучка Даша воспитывает представителя следующего поколения – правнука Вадима Ивановича, Диму, может, и он будет лесоводом.
В 1962 году В.И. Соловьев назначен начальником лесоустроительной партии – руководителем большого коллектива – 5 инженеров, 30 рабочих, объем работ в полевой сезон достигал 250 тыс. га лесоустройства.

Главной фигурой, дающей начала всех видов лесопользования, является Таксатор. Он разделяет бескрайние лесные просторы на кварталы, в его пределах на аэрофотоснимках выделяет однородные лесные участки и уже в натуре делает их таксацию, то есть разностороннюю оценку и характеристику. Компьютерная обработка таксационных сведений является основой всех расчетов и картографических материалов: планшетов, планов лесонасаждений, схем и сложных цифровых систем: характеристики лесного фонда по любым хозяйственным или административным подразделениям, расчета пользования лесом и других. Чета Соловьевых – Вадим Иванович и Октябрина Николаевна. 1963 г. 22 года Вадим Иванович Соловьев проработал таксатором. Перечислять районы, которые он прошагал вдоль и поперек по лесным просекам, не имеет смысла, так как это все районы Архангельской области и еще с десяток – в соседних северных областях. Только чисто таксационных ходов Вадим Иванович делал за сезон 500I700 километров, а на каждый километр таксации приходится еще два километра дополнительно: заходы, выходы, «холостые» ходы, проверки и прочая не учитываемая ходьба. И это все с «полной боевой выкладкой»: еда, запасная одежда, ружье, топор и прочее.
В целом за всю свою бытность таксатором Вадим Иванович прошел пешком по лесу 33000 километров. В Архангельской лесоустроительной экспедиции еще только два таксатора могут составить компанию в выполнении не меньшего объема работ – это Исаев Константин Сергеевич и Кляпнев Алексей Васильевич. Каждый из них достоин награды за такой трудовой подвиг.

Удавалось Соловьеву передвигаться по лесу и не только пешком. Перепробовал все: и велосипед, и мотоцикл, и автомобиль «козел», и разные мотолодки, и вертолет. На все, кроме вертолета, у него были права. Но эффективен был только вертолет. Все остальное требовало на лесных трассах больше времени и сил для преодоления бездорожья, чем полезного эффекта. Да и вертолет иногда приходилось ждать неделями, сидя на рюкзаках. И никуда не отлучишься – в любую минуту может застрекотать. И никто не объявит, что рейс откладывается на час или на неделю. Зато какая красота, когда залет проходил удачно. За час-полтора всей партией с месячным запасом еды, с палатками, спальными мешками за 100I150 километров каждого прямо на свой участок, или наоборот за то же время грязных и усталых из медвежьего угла в город.

Вадим Иванович был большим мастером организации использования вертолетов, был знаком со многими вертолетчиками и иногда за «спасибо» попутным рейсом удавалось что-то или кого-то подвезти.

Последовательно переходя от простого к более сложному Вадим Иванович в совершенстве овладел мастерством таксатора, а затем начальника партии – организатора усложняющегося с каждым годом процесса лесоустройства. Несмотря на крупные успехи в области техники и компьютеризации, главным в лесоустройстве остается натурная таксация леса и главной фигурой – таксатор. Вадим Иванович Соловьев таковым и является.
Лесоустройство завершается составлением проекта ведения хозяйства на 10 лет. Обычно проект поручается наиболее квалифицированным начальникам партии, защита проектов часто проходила в министерстве. Первый проект Вадим Иванович разрабатывал по Урдомскому лесхозу в 1968 году. С этой сложной, требующей всесторонних знаний по всем лесным дисциплинам, он справился успешно. После этого последовал ряд проектов по колхозным и совхозным лесам.

В начале 1995 г. Вадиму Ивановичу Соловьеву указом президента присвоено почетное звание «Заслуженный лесовод Российской Федерации». Ушел из жизни Вадим Иванович на 65Iом году жизни 25 января 1995 года, так и не изведав праздной жизни пенсионера.