Восемнадцатилетняя дочь Сира хорошо запомнила, как забирали отца. Ночью пришли в дом четыре добрых молодца в штатском, предъявили ордер на арест и произвели в квартире обыск. Уводили отца под утро через общую кухню. Она бросилась за ним. Он крикнул: «Вернись!». Остановившись в дверях, сказал: «Смотри, ничего не смей предпринимать. Поняла? Это недоразумение рано или поздно выяснится, за мной вины никакой нет. И знай, дочь, Советская власть как была, так и будет!». И пошел, сопровождаемый спереди и сзади крепкими мужчинами. Отца она больше не видела…
Василия Александровича Горохова по праву следует отнести к замечательным лесоводам Европейского Севера. И не только потому, что он лесовод по образованию – в молодости успешно завершил учебу в Войской (Обозерской) лесной школе, работал лесничим в Архангельской губернии, затем окончил лесохозяйственный факультет Петербургского лесного института. Главное – в самом зрелом возрасте все свои знания, яркий талант руководителя-организатора и богатый жизненный опыт он посвятил созданию первого в нашем таежном крае вуза, связанного с подготовкой специалистов разного лесного профиля.

Жизнь этого удивительного и интересного человека закончилась трагически. В ночь с 20 на 21 октября 1937 г. он был арестован по обвинению сразу в нескольких преступлениях: шпионской деятельности в пользу английской разведки, участии в правотроцкистской террористической организации в г. Архангельске и во вредительстве в деле подготовки кадров лесных специалистов (ст. 58, пп. 6, 7, 8, 10, 11 УК РСФСР).

22 апреля 1938 года выездной сессией Военной Коллегии Верховного суда СССР был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Случайно или неслучайно этот день совпал с датой рождения вождя мирового пролетариата и руководителя первого в мире социалистического государства В.И. Ульянова (Ленина). А ведь именно этому государству, его становлению и благополучию отдал свою жизнь без остатка первый директор Архангельского лесотехнического института Василий Александрович Горохов.
Спустя 18 лет, 20 октября 1956 г., Военная Коллегия Верховного суда СССР приговор от 22 апреля 1938 г. в отношении В.А. Горохова отменила, как отмечалось, «по вновь открывшимся обстоятельствам» (ни одного конкретного факта из обвинения не было доказано), а дело п. 5 ст. 4 УПК РСФСР прекратила совсем. 12 марта 1957 г. постановлением бюро Архангельского обкома КПСС В.А. Горохов был восстановлен в партии (посмертно). Казалось бы, справедливость восторжествовала. Доброе имя невинной жертвы сталинских репрессий восстановлено. Но… жестоко прерванную жизнь не вернешь обратно.

От имени Музея леса с просьбой написать для «Лесных знателей» очерк о В.А. Горохове я обратился к Н.К. Назаренко, редактору нашей университетской многотиражки «Наш темп», в которой не раз были публикации на эту тему. Ссылаясь на занятость, Нина Кузьминична любезно передала мне опубликованные материалы профессора Б.Д. Богомолова, бывшего проректора по науке Н.В. Никитина, историка Е.И. Овсянкина. Просмотрел я все юбилейные книги о нашем вузе, среди которых в библиотеке университета не оказалось самого первого издания, посвященного 5Iлетию АЛТИ. Это издание (год 1934Iй, то есть еще до начала репрессий), где с положительной стороны упоминался В.А. Горохов, было полностью изъято и уничтожено. Единственный экземпляр оказался в областной научной библиотеке имени Н.А. Добролюбова.

Было видно, что все сведения пишущих о первом директоре АЛТИ базируются в основном на его автобиографиях от 29 декабря 1936 г. и 2 сентября 1937 г. Хотелось бы обратить внимание на эти даты. В стране разворачивалась невиданная по масштабам репрессивная кампания. Она усилилась после убийства С.М. Кирова, с которым В.А. Горохов, работая в Ленинграде, был хорошо знаком и не раз выезжал с ним на охоту. Василий Александрович, видимо, предчувствовал, что репрессии не обойдут его стороной. По крайней мере, в автобиографии он описывает свою жизнь неровно и как будто перед кем-то оправдывается.

Он подчеркивает свое тяжелое детство в бедной крестьянской семье. Отрицает активное участие в партии эсеров, в поддержке и пропаганде троцкизма. Приводит примеры поощрений от вышестоящих партийных и административных органов за хорошую работу. Некоторые этапы сложного жизненного пути отсутствуют, нет упоминания о семье и т. п.

На таком одностороннем материале более или менее правдоподобный биографический очерк написать трудно. Это для меня стало совершенно очевидным. Требовались другие дополнительные материалы и документы. Я приступил к их поиску.
Личное дело В.А. Горохова, которое хранится в архиве университета, очень краткое и состоит всего лишь из четырех документов: выписки из приказа № 289 по АЛТИ от 25 октября 1937 г. о том, что Горохов В.А. снимается с работы заведования кафедрой экономической географии и преподавателя с 22 сентября с.г.; личного листка по учету кадров, заполненного мелким, ровным и красивым почерком собственноручно В.А. Гороховым 30 декабря 1936 г.; автобиографии на 4 страницах машинописного текста, подписанной В.А. Гороховым 29 декабря 1936 г., и отзыва парткома и месткома (кстати, очень лестного) о деятельности первого директора АЛТИ (даты нет, но, по всей вероятности, это тоже конец 1936 г.).
Конечно, было бы интересно поговорить с людьми, кто лично знал и общался с В.А. Гороховым, однако в живых мне удалось найти лишь Л.В. Коротяева, бывшего преподавателя АЛТИ.
– Да, я, пожалуй, один из оставшихся немногих, кто видел Горохова, – сказал Леонид Васильевич. – Мне скоро стукнет девяносто. В 1937 году я учился на втором курсе. Лично на приеме у него не был, но помню – студенты его боялись. Потом нам усиленно преподносили его как «врага народа». Портрета его я не писал, а вот художник Фатьянов писал, есть в музее. В начале тридцатых я учился на рабфаке в Онеге у первой жены Горохова. Как она туда попала, не знаю. Может быть, приезжала в командировку. Насколько мне известно, потомков В.А. Горохова в Архангельске нет. Дочь в Холмогорах, сын – в Москве.
Так уж получилось – на 60-летний юбилей нашего вуза приехали оставшиеся в живых дети первого директора АЛТИ Сира Васильевна Пластинина (Горохова) и Владимир Васильевич Горохов. Я сфотографировал их в дендрарии при посадке памятной лиственничной аллеи и в аудитории, ныне носящей имя В.А. Горохова.
Н.К. Назаренко помогла мне познакомиться с потомками В.А. Горохова по «холмогорской линии» – внучкой Людмилой Александровной Быковой (Пластининой) и ее детьми – Денисом и Евгенией, проживающими в Холмогорах. Сама Нина Кузьминична родилась также в Холмогорах и до 1968 г. там постоянно проживала. Хорошо знала старшую дочь В.А. Горохова от первого брака Сиру Васильевну Пластинину (Горохову). А когда была секретарем райкома комсомола после окончания заочно Архангельского педагогического института, вместе с ней, работавшей заведующей домом культуры, организовывали и проводили много совместных культурно-массовых мероприятий. Людмила Александровна дала мне возможность ознакомиться с семейным архивом – воспоминаниями и письмами в редакции газет, журналов, советские и партийныеорганы своей матери – Сиры Васильевны, старыми семейными фотографиями. Интересные сведения имеются в сохранившихся, но разрозненных дневниках и воспоминаниях первой жены В.А. Горохова Надежды Александровны Гороховой (в девичьи Стапельфельдт). На мои письма охотно отозвался с дополнительной информацией сын Василия Александровича Горохова и его второй жены Евгении Владимировны Владимир Васильевич Горохов, проживающий в настоящее время в Москве.
Познакомился я с публикациями о В.А. Горохове, с его собственными статьями по случаю 5Iлетнего юбилея АЛТИ, с архивными материалами, в том числе и с хранящимся в архиве КГБ по Архангельской области.

На основе всех собранных сведений попытаюсь последовательно рассказать о необычной судьбе легендарного северного лесовода.
Родился будущий первый директор АЛТИ в селе Богородском Череповецкого уезда Новгородской губернии (ныне Череповецкий район Вологодской области). Дата рождения – 21 февраля 1885 г. Так отмечено во всех официальных документах, в том числе собственноручно В.А. Гороховым в личном листке по учету кадров.

О семье Гороховых, о детских и юношеских годах Василия Горохова более подробные сведения есть в воспоминаниях Сиры Васильевны: «Моя мама Горохова Надежда Александровна пишет Володе Горохову (сыну В.А. Горохова от второго брака – Л.И.) письмо, датированное 29 октября 1957 года, в котором вкратце описывает биографию отца. «Я знаю, что Вы выросли, не слыша об отце, но теперь надо Вам рассказать о нем. И Вы должны гордиться им! Мои дети и внуки выросли, храня в сердце горячую любовь и уважение к отцу и деду».

Далее С.В. Пластинина, ссылаясь на дневник матери, пишет: «Василий, мой отец, – последыш в огромной, бедной, неграмотной семье крестьян. Своего хлеба пополам с лебедой хватало только до Святок. В семье детей было 13 человек. Отца фактически воспитывал дед – медвежатник, который брал медведя на рогатину. О себе отец рассказывал очень мало, но о деде говорил всегда восторженно. Сколько себя помнит, был рядом с дедом в лесу. Дед – сажень с четвертью ростом. Но подмял его на 851м году жизни 411й роковой медведь. Лег дед спать в лесной избе, внук утром проснулся – дед мерт1вый. Потом отец мой ходил на медведя уже с ружьем (двухстволкой), но, как и дед, всегда один, лишь с собакой-лайкой».

У самого В.А. Горохова в автобиографии записано: «С восьмилетнего возраста, еще будучи в начальной земской школе, начал работать как ученик сапожника. Отец мой, Александр Павлович Горохов, умер в 1917 г., в апреле месяце, а мать, Анна Федоровна Горохова, умерла в 1931 г., мы были очень бедные крестьяне. До 171летнего возраста я работал – шил сапоги и учился, т.к. семья была очень бедная, и помимо безлошадного крестьянского хозяйства отец, брат и я – все шили сапоги на дому на городских хозяев1предпринимателей. Летом работал грузчиком на кирпичных заводах кулаков Сануриных… Одновременно с работой учился. По окончанию земской школы в 1903 г. был зачислен в Череповецкое городское училище». Позднее в личном листке по учету кадров он укажет годы учебы в училище – 1904I1908. Потом обучался в учительской семинарии, не окончил, был исключен в 1909 г. Снова пошел работать к Сануриным. «Зарабатывал я 30135 копеек в день на погрузке кирпичей в печи, выгрузке из печей и погрузке и разгрузке реек».

Сравнивая годы учебы и возраст Василия Горохова, у меня невольно появилось сомнение в правдоподобности даты рождения героя очерка. В автобиографии и в личном листке по учету кадров В.А. Горохов пишет, что в восьмилетнем возрасте он начал учиться в земской школе, то есть в 1893 г. Продолжительность земской школы была 4 года, значит в 1897 г., в возрасте 12 лет, он ее закончил и перешел на учебу дальше в городское училище, где находился в 1904I1908 гг. Если принять за истину год рождения 1885Iй, получается, что ему было тогда уже 19I23 года. Не слишком ли велик возраст для школьника? К тому же, в своих воспоминаниях первая жена В.А. Горохова – Надежда Александровна пишет, что Василий был на редкость – явно не по годам – крупным и крепким парнем. «В 1906 г. пошел летом на заработки в Питер. Рослый, красивый, кудрявый. Никто и не думал, что парню всего лишь 14115 лет, – пишет она.– На работу не брали». Какие же 14I15 лет, если родился в 1885 году? В 1906 г. ему должен быть уже 21 год. Получается явная нестыковка лет на восемь-девять.

Когда я приехал в Холмогоры 25 октября 2005 г. на встречу с потомками первого директора АЛТИ, его внучка Людмила Александровна Быкова подтвердила мои сомнения. Она тут же достала записи своей матери Сиры Васильевны, где черным по белому отмечено, что ее отец родился не в 1885I м, а в 1894Iм году: «Об этом знала только моя мать – Горохова Надежда Александровна да сам отец. Теперь это я нашла в дневнике матери», – говорила дочери Сира Васильевна. Год рождения 1894Iй подтвердил Вологодский госархив (официальная справка от 9.12.2005 г. № 48718) и теперь с полным основанием следует считать датой рождения В.А. Горохова 21 февраля (по старому стилю) или 6 марта (по новому). В 1909 году Василий Горохов появляется в Петербурге. На этот раз он взял с собой документы своего брата, родившегося в 1885 г. Вмиг постарев на девять лет, Василий Горохов был теперь официально вполне взрослым человеком. Потом год рождения 1885Iй так и закрепился на всю жизнь.

Надежда Александровна в своих дневниках пишет: «Зазевался как1то парень на расправу казаков с демонстрацией студентов, полоснули его нагай1 кой по шее – след остался на всю жизнь. Заперли со студентами в пересылку. Несколько месяцев отсидел на Шпалерной, выучился у товарищей политгра1 моте и пошел считать версты до Архангельска, а оттуда должен был идти на поселение в село Труфанова Гора в Пинежский уезд, в конечную точку ссылки. Не вынес этапа один паренек и отдал свои документы Горохову (ссылка его была всего на год). Горохов явился на станцию Обозерская и под чужой фамилией нанялся на работу в лесную школу. Умного парня сразу приметил директор школы. Документы соответствовали требованиям для поступления в лесную школу, и Горохов стал ее учащимся за казенный счет. Учился блестяще. За несколько недель до окончания школы пришел на него запрос из Петербурга, из полиции. Выяснилось, что Горохов учится под чужой фамилией. Что1 бы не портить репутацию школы, директор разрешил Горохову ее окончить и выдал свидетельство, в котором он имел звание лесного кондуктора на свою фамилию. Однако в первую же ночь после получения свидетельства ему при1 шлось бежать – его приехали арестовывать. Через пару дней арест все же состоялся, и опять по этапу пришлось продолжить путь в направлении Тру1 фановой Горы. В августе 1912 г. Горохов бежит из ссылки, сходит с поезда в Череповце, подходит к плетню родного дома. В подслеповатом оконце видит силуэт своей матери Анны Федоровны, но в этот момент тяжелая рука ложится на плечо, поблескивает дуло винтовки. Горохов опять арестован. Опять то же место ссылки – Архангельская губерния, Пинеж1ский уезд, село Труфанова Гора».

По прибытию в город Пинегу (тогда нынешнее село Пинега имело статус города) молодого лесовода оставили работать помощником лесничего Пинежского лесничества. Здесь он трудился полтора года, с сентября 1912 по февраль 1914 гг., затем его переводят в Труфанову Гору помощником лесничего и зав. лесоустройством, позднее назначают лесничим Пиринемского лесничества. Мои попытки найти какие-либо следы работы В.А. Горохова в Пинежье не увенчались успехом. Причина простая – отсутствие архивов по лесному хозяйству того времени. Вызывает определенный интерес фотография лесной охраны Пинежья, подаренная музею леса Ниной Петровной Бойковой – продолжателем династии известных на Севере лесоводов Войчаль. Год съемки – 1912Iй. Молодой человек в шляпе и единственный в гражданской одежде, стоящий справа во втором ряду, очень похож на Василия Горохова. Возможно, положенную форму ему еще не успели сшить, а стандартная была мала. Зато при работе в Труфаногорском лесничестве молодой лесовод носит форму лесной охраны, что отображено на двух самых старых в альбоме С.В. Пластининой фотографиях.

На них есть пометки –1915 и 1916Iй гг. По всей вероятности, к 1916 г. относится известная фотография, которая опубликована в статьях Б.Д. Богомолова, Е.И. Овсянкина и др., а также помещена в первом томе «Поморской энциклопедии».
Можно не сомневаться – красивые места и обилие дичи были по душе заядлому охотнику. В Труфановой Горе В.А. Горохов прожил два с половиной года, став заметной фигурой среди местного населения. Усиленно готовился к поступлению в Петроградский лесной институт.

В начале ХХ в., особенно после революционных событий 1905 г., в Пинежский уезд было сослано много политических противников царского режима. В.А. Горохов близко сошелся с левыми эсерами, которые имели здесь свою ячейку. Он становится членом этой партии, но не входит в какие-либо выборные руководящие ее органы. Эсеры организуют ему очередной побег из ссылки – пароходом до Архангельска, а далее поездом на Петроград.
Прибыв в августе 1916 г. в столицу, В.А. Горохов под чужой фамилией поступает в лесной институт. Учеба идет успешно, но его вскоре опознают и арестовывают. На этот раз призывают на военную службу. Как ратник II разряда служит в 171 запасном пехотном полку в Красном Селе под ПетроГрадом.

«Будучи солдатом, несколько раз сидел на гауптвахте и под ружьем (винтовкой) за нарушение дисциплины, – пишет в автобиографии сам В.А. Горохов. Нарушение дисциплины было связано с проведением агитационной работы в солдатской среде.
«Ваш отец, Володя, обладал какой1то неизъяснимой силой обаяния, – так пишет Надежда Александровна Горохова Володе Горохову 29 октября 1957 г. – Стоило ему появиться перед крестьянами, рабочими, солдатами – люди сразу попадали под влияние его искренних и страстных убеждений. Его полк 28 февраля 1917 г. был срочно отправлен в Петроград на подавление восстания, но нашлись умные головы, и одна из лучших была голова Горохова В.А., которые специально тянули время, и полк до цели «тащился» 5 дней. Актив во главе с Гороховым объяснял солдатам о предательстве царя. Полк вошел в го1 род с лозунгами: «Мир – хижинам, война – дворцам!», «За землю и волю!»… Он еще считал себя эсером, в его буйной голове бродили смутные мечты о по1 строении социализма в России через крестьянскую общину».
В автобиографии В.А. Горохов пишет: «28 февраля 1917 г. (27 февраля 1917 г. произошла Февральская буржуазно-демократическая революция в России – Л.И.) был избран в Петроградский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, где работал секретарем солдатской секции и председателем мандатной комиссии. При моем участии составлялся приказ № С11 и создавалось большинство среди солдатской секции Совета за взятие власти Советами. В октябрьские дни 1917 г. я был назначен членом коллегии Наркомпрода и работал при тов. Теодоровиче И.А., Шлихтере А.Г. и Цюрупе А.Д., до попадания в руки интервентов».

После Октябрьской революции сложилась крайне тяжелая обстановка с продовольствием. В столице был голод. Приказом № 6 от 21 февраля 1918 г. Народного комиссариата по продовольствию В.А. Горохову выдается мандат члена коллеги комиссариата и поручается следить за состоянием поступления хлеба в столицу.

В марте 1918 г. правительство во главе с В.И. Лениным перебазировалось в Москву. По заданию партии и правительства В.А. Горохова послали в Архангельск. На руках у него было основное поручение Всесоюзного Совета снабжения за подписью наркома А.Д. Цюрупы – проверить ход отгрузки уже закупленного продовольствия в Петроград и выяснить возможность дальнейшего получения хлеба с Севера. Официально эта поездка была оформлена как отпуск. У Василия Александровича болели уши и он собирался в отпуске их подлечить.
В Архангельск В.А. Горохов поехал вместе со своей будущей женой Надеждой Александровной Стапельфельдт, работавшей в Смольном секретарем. В октябре 1917 г. она впервые познакомилась с рослым и красивым представителем солдатских депутатов в комиссии по продовольствию. Комиссия помещалась на втором этаже в двух комнатах. Временно здесь же работал М.И. Калинин. Комиссарами продовольствия были И.А. Теодорович, А.Г. Шлихтер, а потом А.Д. Цюрупа – все убежденные большевики. В.А. Горохов, попав под их влияние, искренне и честно помогал молодому советскому правительству. Ему и Надежде Стапельфельдт в то время шел 24Iй год.

«Не только Михаил Иванович Калинин, а также все окружающие нас друзья знали, что мы полюбили друг друга, – пишет в своих воспоминаниях Надежда Александровна, – и когда Михаил Иванович спросил: «Что, Надежда, жаль с Василием расставаться?», я ответила: «Да я, Михаил Иванович, за ним все равно пешком уйду!». «Зачем же пешком, – заметил Калинин, – поезжай с ним, где уж вас, влюбленных разлучать!». Нам некогда было говорить друг другу ласковые слова. Наша любовь созрела в суровой борьбе первых идей Октября, но дружбу нашу мы не скрывали и все товарищи нам сочувствовали. 18 марта 1918 г. мы с Гороховым прибыли в Архангельск».

В Архангельске жених и невеста задержались недолго. Успешно выполнив задание Советского правительства, В.А. Горохов был оставлен для подпольной работы в связи с приближением интервентов и белогвардейцев. Город с тревогой ожидал их вторжения. Горохову с группой товарищей надо было спасать золото, на которое закупали продукты для голодающего Петрограда. В.А. Горохов и Н.А. Стапельфельдт пароходом направились вверх по Пинеге. Обосновались на жилье в Труфановой Горе. Места для Василия Александровича знакомые. Здесь он, спустя два года, вновь стал работать лесничим.

2 августа 1918 года к Архангельску подошли 17 английских, французских и американских кораблей. К власти пришло белогвардейское правительство во главе с меньшевиком Чайковским. Начались массовые аресты и расправы над большевиками. Архангельская тюрьма была переполнена. В устье Двины на острове Мудьюг, в полусотне километров от Архангельска, был создан концентрационный лагерь, вскоре прозванный в народе «лагерем смерти».
В августе 1918 г. в Пинежье пришли белые. Уйти к красным частям В.А. Горохов не мог, т.к. в Пинеге, Карповой Горе, Лешуконской волости всюду были белогвардейцы и их отряды. За политически грамотным энергичным лесничим следили местные кулаки Щербинины. Кроме того, у Ва-

силия Александровича продолжали болеть уши, от нарывов в них были адские головные боли. Товарищи предложили Василию Александровичу уйти на время в лес, но он отказался. Причина, по сути дела, была одна – он боялся за Надежду Александровну, о которой и на Пинеге откуда-то стало известно, что она – большевичка.
В день обыска, 11 августа 1918 г., В.А. Горохова арестовали. В штабе белых, куда он был доставлен, ему предложили вступить в их армию. Он отказался, сославшись на то, что он левый эсер и по политическим соображениям в Белой армии быть не может. Скоропалительный суд приговорил его как опасного государственного преступника к восьми годам каторжных работ. В Труфаногорской волости было арестовано еще 14 человек, активных сторонников советской власти. Всех привели в г. Пинегу. В начале ноября арестовали и Надежду Александровну.
Сира Васильевна, первая дочь Гороховых, пишет: «В дневнике мама описывает момент ареста и дальнейшее этапирование родителей через Пинегу и Холмогоры в Архангельск. В Архангельской тюрьме мать была приговорена к расстрелу. Она потребовала комиссию врачей, так как была беременна (кстати, мною). 21 мая моих родителей обвенчали в тюремной церкви (есть копия выписки из метрической книги о бракосочетаниях за 1919 г., выданное священником тюремной Александровской церкви Ануфриевым). В той же книге отмечено, что «у означенных Василия Александровича Горохова и его закон1 ной жены 4 июля 1919 г. родилась дочь, которая в крещении названа Сирой, что по календарю женских имен 1917 г. означает цепь и петля… После регистрации брака отец был сразу отправлен на остров Мудьюг. В 1937 г., когда мне было уже 18 лет, я туда ездила. Отец возил на экскурсию студентов АЛТИ. Он рассказывал об ужасных условиях содержания заключенных на острове – голоде, холоде, издевательствах, расстрелах. Говорил он и о разыгравшейся трагедии, связанной с неудачным восстанием. Отец был схвачен как один из организаторов восстания и брошен в землянку.
Показывал даже нары земляные, где лежал, а хлеб и воду им спускали через отдушину в потолке. На Мудьюге болел тифом и цингой, продолжалась болезнь ушей. В бессознатель1 ном состоянии был вывезен в больничный городок в Архангельск. По выздоровлении сидел в тюрьме, а потом с Мудьюга был увезен французами как залож1 ник».

В одном из писем более поздних лет Сира Васильевна пишет, что они с матерью находились в Архангельской тюрьме, пока их 21 февраля 1920 г. не освободила Красная армия. Их обоих отправили в Петроград.

В жизни В.А. Горохова произошел неожиданный поворот. В личном листке по учету кадров, датированном 29 декабря 1936 г., на вопрос «Был ли за границей» Василий Александрович отмечает: «Да, в 1919 г. вывезен французами из Архангельска как заложник на крейсере «Conde» и сидел в тюрьмах «Rennes», «Surville» на острове «De Grois», в Марселле и в Константинополе, и возвратили в Советскую Россию по обмену заложни-

ками. Договор был заключен т. Минвиловым с Францией и Бельгией. Возвратился в Одессу в конце сентября 1920 г.».
Более подробно описывает насильственную поездку за пределы России один из 29Iти заложников П.П. Рассказов в первом издании книги «Записки заключенного» (1928 г.). Последующие издания книги (после 1938 г.) были выхолощены цензурой. По крайней мере, нигде упоминания фамилий «врагов народа», в том числе и В.А. Горохова, нет. В первом же издании перечисляется состав заложников. Автор пишет: «Согласно рапортов Н1ка тюрьмы от 24 и 25 сентября 1919 г. переданы в распоряжение французского правительства след. заключенные: Горохов Василий, Киткин Петр, Неверов Александр, Пупышев Федор, Торопов Карп, Кузнецов Максим, Расска1 зов Павел» (и далее перечисляются все остальные). В книге П.П. Рассказова есть фотография заложников, но она столь низкого полиграфического исполнения, что переснимать ее не имеет смысла. В Архангельском краеведческом музее мне сказали, что у них в запасном фонде такая фотография имеется, но из-за ремонта пока к ней нет доступа.

Вначале заложники восприняли «круиз» на Запад как избавление от ужасов белого террора на Мудьюге. «В течение года мы не имели никакой гарантии для своей жизни, никакие законы не ограждали нас от самых возмутительных насилий и зверств, – писал автор, – Не было минуты, когда бы мы могли чувствовать себя в безопасности; в течение года мы были не людьми, а беззащитными, бесправными животными, и теперь впереди показался как будто какой1то светлый простор…Но как жестоко мы ошиблись; мы не знали тогда, что будем проклинать тот день и час, когда нас взяли на

Большую часть времени заложники провели в страшной тюрьме «Renners» в одиночных камерах, которые даже в зимнее время никогда не отапливались и не освещались. Не выдержав всех пыток и мытарств французского плена, русские заложники 9 декабря 1919 г. объявили голодовку. Было избрано стачечное бюро, в состав которого входили Василий Горохов, Павел Рассказов, Петр Варакин и Петр Блохин. Русские требовали: предъявить обвинение или освободить их из тюрьмы, смягчить режим и улучшить питание, отеплить и осветить камеры, выдать обувь, разрешить курить табак. В ответ на прекращение голодовки тюремная администрация обещала смягчить режим. Однако ничего не было сделано. Тогда член «стачечного бюро» Горохов, возвращаясь с прогулки, крикнул в коридоре: «Товарищи, голодовка продолжается!». За эти слова его тотчас же посадили в тюремный карцер, в подземелье. В пояснении к книге «Записки заключенного» бывший участник этой группы пленников Максим Кузнецов писал: «Горохова заковали в кандалы, надели наручники и он просидел в карцере восемь су1 ток. За это время у него пошла кровь из рук и ног от кандал и наручников и из носа и рта от ужасной сырости, да вдобавок еще избили, перед тем, как по1 садить в подземелье».

После этой тюрьмы русских заложников на пароходе «Император Александр III» перевезли на остров «Иль-де Груа» в Атлантическом океане, 17 июля 1920 г. возвратили на материк в г. Лориан и отправили по железной дороге в Марсель. Из Марселя на пароходе «Батавия» заложники были отправлены в Константинополь, где их около двух месяцев продержали в концентрационном лагере. В это время шли переговоры французского

правительства с Советской властью об обмене военнопленных. «3 сентября 1920 года все заключенные Константинопольского лагеря были посажены на пароход «Батавия» и 26 сентября прибыли в Одессу. Советская Россия торжественно встретила своих мужественных сыновей.
Бывшие заложники из Одессы через Харьков направились в Москву. По дороге из столицы в Петроград на одной из станций встретился поезд, где был М.И. Калинин, председатель ВЦИК. Через окно вагона он узнал В.А. Горохова и пригласил в поезд обедать. Ходили к нему втроем – были еще два бывших заложника – Петр Блохин и Лейба Костовецкий. «Всесоюзный староста» рекомендовал В.А. Горохову продолжить работу в Наркомате продовольствия.

По приезде в Петроград и соединившись с семьей, В.А. Горохов активно включился в деятельность по укреплению новой советской власти. В октябре 1920 г. он вступил в партию большевиков. Принимали его в Выборгском районном комитете. В 1920 г. он – председатель Петроградской коммуны 2Iго городского района. В кронштадские дни ноября 1921 г. был председателем ревтройки Совета этого района.
Как лесной специалист, 21 апреля 1921 г. был переведен в Петрооблстоп начальником Райлескома. На этой хлопотной должности, связанной с обеспечением города дровами, трудился почти год, по 15 февраля 1922 г. С этого же дня был назначен членом коллегии Губземуправления по лесному отделу и заведующим лесным отделом.

Одновременно он стал студентом Петроградского лесного института, где начинал учиться еще в 1916 г., был членом правления и членом Государственной Квалификационной Комиссии этого института, участвовал в послереволюционном его восстановлении. Партийно-политическое образование получил на марксистских курсах при лесном институте, затем как преподаватель вел занятия среди студентов по политминимуму. В 1927 г. закончил лесной институт, получив диплом инженера лесного хозяйства и лесной промышленности. Серьезно готовился заняться наукой, собирая материал о лесах и лесном хозяйстве Северо-Запада России. Он быстро стал заметной личностью, хорошо знал крупных специалистов лесного дела, особенно в лесном институте (с 1924 г. Ленинградской лесотехнической академии). Отлично владел французским и немецким языками, следил за достижениями лесной науки за рубежом, нередко выступал с научными докладами и статьями. На общественных началах с 1923 г. был редактором популярного и нужного тогда ежемесячного журнала «Лесное хозяйство, лесопромышленность и топливо». Последние номера журнала редактировал уже в Архангельске в 1930 г.

Когда в 1925 г. была создана концессия «Мологолес», с привлечением иностранного капитала, инспектором лесов в ней назначили В.А. Горохова. Работа, как отмечает Василий Александрович, носила секретный характер. Из-за отсутствия опыта деятельности подобных концессий им был внесен целый ряд новых и оригинальных методов и форм лесоуправления. В июне 1927 г. концессию пришлось ликвидировать и В.А. Горохов был назначен членом специальной комиссии СНК СССР по ее ликвидации. Последними практическими должностями перед директорством были (с 1 октября 1927 г. по 4 сентября 1929 г.) – областной инспектор лесов и зам. заведующего Ленинградским областным лесным отделом.

В 1929 г. партия проводила чистку своих рядов. Как и при первой чистке в 1921 г., к В.А. Горохову не было никаких претензий. Членов комиссии удивляла его исключительная работоспособность, причем с хорошими конечными результатами. При обсуждении и вынесении окончательного решения ему даже не предлагали выйти за двери, что часто применялось для других партийцев.

С октября 1929 г. и до конца своей жизни В.А. Горохов был ректором (по тогдашнему директором) вновь создаваемого лесотехнического вуза в Архангельске. На эту должность, судя по автобиографии, бывшего выпускника лесной школы и лесного института рекомендовали от Наркомпроса (наркомата просвещения) т. А.С. Бубнов и от Главпрофобра (главного управления по профессиональному образованию) т. А.Я. Вышинский (в будущем Верховный прокурор СССР).

Началась новая, не менее беспокойная и хлопотная жизнь, однако приносящая полное моральное удовлетворение. Заключительными словами его автобиографии будут слова: «Все свои силы я отдал делу – наладить лесное образование на Севере. На пустом месте возник АЛТИ, в организацию которого я положил много сил».

В.А. Горохову шел в то время фактически 36Iй год, по документам 45-й. Для него – это, пожалуй, был расцвет физических и духовных сил, своеобразный жизненный оптиум, когда и здоровье еще крепкое, и за плечами уже есть богатый опыт разнообразной государственной и общественной деятельности. К новой работе он приступил, имея лишь приказ о назначении его с 28 сентября 1929 г. директором нового вуза и специальное решение Совета Народных Комиссаров РСФСР об открытии Архангельского лесотехнического института, принятого чуть ранее, в июне того же года.
Следует отметить, что мысль об организации высшего лесного учебного заведения на Европейском Севере, и именно в Архангельске, не нова. Ее высказывали корифеи лесной науки М.М. Орлов и Г.Ф. Морозов. За открытие такого В 35 лет В.А. Горохова назначают директо1 ром лесотехнического института в г. Архангельске. 1929 г. Фото из архива С.В. Пластининой.

заведения в 1912 г. высказался ХХII съезд лесохозяев и лесопромышленников, проходивший в Архангельске. Возможно, такой вуз был бы вскоре открыт, если бы не первая мировая война, интервенция и гражданская война в России.
Но вот наступил 1929Iй год. В историю он вошел как год великого перелома в развитии народного хозяйства. Развертывалась гигантская стройка, которая требовала огромного количества лесоматериалов, экспортных товаров для получения валюты и импорта оборудования. Для руководства страны Европейский Север представлял в этом отношении наибольший интерес – при обилии лесных богатств и близости морских путей транспорта здесь уже формировался крупный лесопромышленный комплекс. Объем лесозаготовок достиг 26 млн. куб. м против 8,5 млн. куб. м в 1913 г. (по В.А. Горохову, 1934). С нарастанием темпов лесозаготовок все острее чувствовалась нехватка высококвалифицированных специалистов – на шесть лесопильных заводов приходился всего лишь один инженер. Выход был один – готовить кадры на месте. В Госплане, на заседании президиума 18 мая 1929 г., было решено: «Открыть в г. Архангельске лесотехнический институт с начала 1929/30 учебного года». Постановлением СНК РСФСР от 11 июня 1929 г. определена норма приема в институт – 80 человек. 18 июня 1929 г. вышло Постановление СНК РСФСР № 516 об открытии Архангельского лесотехнического института в составе одного факультета.

О том, как шло становление института, ставшего вскоре крупнейшим лесотехническим вузом страны, подробно описано в юбилейных книгах АЛТИ (АГТУ). Повторяться не стоит. Тем более, что данный очерк больше о В.А. Горохове как человеке и лесоводе, хотя без сомнения можно сказать, что новый вуз и личная жизнь стали для него неразрывным целым.

Незаурядной личностью Василий Александрович был на протяжении всей своей жизни. Не случайно солдаты избрали его своим представителем в Петроградский Совет. И совсем не случайно интервенты взяли его в заложники, чтобы затем произвести достойный обмен на своих пленных. Вся предыдущая деятельность В.А. Горохова, его опыт работы в трудных условиях, несомненно, пригодился на посту организатора и руководителя нового лесного вуза. Многие поражались организаторскому таланту, размаху и разнообразию его деятельности.
В.А. Горохов выделил четыре первоочередные задачи: создать учебно-производственную базу, найти и сформировать педагогические кадры, организовать комплектование вуза студентами и обеспечить студентов и преподавателей надлежащими бытовыми условиями.
Для размещения института было предоставлено трехэтажное здание бывшего женского епархиального училища, которое занимали контора и склады Северного краевого потребсоюза. Здание требовало коренной переделки. В короткие сроки был надстроен четвертый этаж – правое крыло главного учебного здания приобрело современный вид. Одновременно в сторону Северодвинской улицы был заложен новый пятиэтажный корпус, который строился ударными темпами с помощью студентов и преподавателей. Был пристроен актовый зал на 1000 мест и спортивный зал (не сохранился). Интенсивно строились общежития для студентов – целый студенческий городок и дома для преподавателей. Во дворе были построены котельная, учебно-производственные мастерские, лесопильный завод и гараж.

Историк Е.И. Овсянкин пишет, что «скромная комната, где начал свою работу Василий Александрович, напоминала в первое время скорее штаб большой стройки, чем респектабельную директорскую приемную. Вместо письменного стола – большой ящик, на нем чертежи и схемы, вместо кресла – про1 стой табурет. Кабинет наполовину был завален наглядными пособиями, пачка1 ми учебников. Непрерывно звонил телефон. К директору потоком шли люди».
Все это было чуть позднее. Но уже 19 октября 1929 г. первые 80 студентов заполнили наспех приспособленные для занятий аудитории и кабинеты. Началась учеба. Половина студентов была зачислена на лесоэксплуатационное, половина – на транспортно-заготовительное отделение. В этих специалистах была самая большая потребность. Многие из студентов, в основном бывших рабочих, имели лишь начальное образование. Уже в конце 1929 г. для подготовки студентов при институте был открыт рабочий факультет с дневным и вечерним отделениями. Через пять лет филиалы рабфака действовали на крупных лесозаводах в Архангельске, Маймаксе, Цигломени, Онеге, Соколе, Красавино, Великом Устюге, Сыктывкаре. При лесозаводе № 8 в Соломбале институтом был открыт филиал – ВТУЗ для подготовки инженеров по лесопилению и деревообработке.

Первую лекцию по политической экономии 19 октября 1929 г. прочитал сам директор, заведующий кафедрой по этой дисциплине. Официальное торжественное открытие института состоялось 5 ноября 1929 г. накануне 12-й годовщины Октябрьской революции. Сердечно поздравляя студентов, преподавателей и гостей с историческим для Севера событием, В.А. Горохов выразил уверенность в том, что АЛТИ быстро станет кузницей инженеров для лесной промышленности не только Европейского Севера, ставшего «валютным цехом» страны, но и для всей России.
Тогдашняя бедность вуза сейчас воспринимается с удивлением. Институт не имел самого необходимого. Не хватало кабинетов, столов, наглядных пособий, учебной литературы, приборов. Общежития для студентов напоминали казармы. Не было дров, чтобы отапливать институт.
В истории института описан даже такой факт. Далеко не у всех были часы. Если у профессоров они шли по-разному – по-разному начинались и кончались лекции.

Однако трудности преодолевались с невиданным упорством. Становление института шло с опережением намеченных сроков. Во многом инициатива исходила от директора института. За восьмилетний период его руководства была выполнена колоссальная работа, достойная глубокого уважения. Незаменимыми помощниками директора были студенты. Они почти ежедневно после занятий шли на строительство. Для лучшей организации труда сами составляли график работ. Многие трудились и во время летних каникул.

В 1932 г. на существующее старое здание надстроили один этаж, а в 1933 г. началось строительство новой части главного корпуса. Работы велись хозяйственным способом. В крайне сжатые сроки были построены: лесопильный цех-лаборатория, деревообрабатывающая лаборатория с новейшими импортными и отечественными станками, пять корпусов студенческих общежитий (целый студенческий городок), восемь домов для преподавателей. При этом все дома, выстроенные по улицам Северодвинской и Комсомольской, по расположению комнат и прихожей были откорректированы самим директором (он был незаурядным чертежником) – ему хотелось, чтобы люди чувствовали себя уютнее в новом жилье. Появились столовая в отдельном здании, библиотека, физкультурный зал, создано три десятка различных лабораторий и кабинетов.

Однажды случилось ЧП. Когда к старому зданию пристраивался новый корпус, обвалилась часть стены. Кладку вели не специалисты, высланные. На ноги был поднят весь институт. Горохов первый взял в руки носилки, работал быстро, только развевалась его борода. Напарники менялись, не выдерживали. Он имел незаурядную силу, когда-то в юности ходил с дедом-медвежатником на охоту. У деда ружья не было, брали медведя на рогатину. «Я, говорят, в деда пошел. А он был сажень с четвертью, все зубы до смерти целы были. А умер на 85 году, когда помял его 411й роковой медведь», – как1то сказал о деде Василий Александрович.

Благодаря широким научным связям в Петрограде и обладая высоким авторитетом среди ученых, В.А. Горохову удалось пригласить преподавать многих известных представителей лесной и лесотехнической науки, например, профессоров Н.И. Никитина, И.М. Орленко, М.Е. Ткаченко и других. Были среди приглашенных и представители старой интеллигенции, которые стали украшением нового вуза. По волеизъявлению главного знатока лесоустройства профессора М.М. Орлова его библиотека перешла в собственность АЛТИ. В.А. Горохов относился к М.М. Орлову очень уважительно, был с ним в добрых человеческих отношениях.

Понимая, что за счет приглашений проблему педагогических кадров не решить, В.А. Горохов добился открытия в институте собственной аспирантуры. За 1932I1938 гг. аспирантуру закончило свыше 50 человек. В их числе были Ф.И. Коперин, ставший позднее ректором АЛТИ, луареат Государственной премии К.И. Вороницын, Б.Д. Богомолов, А.Р. Гибшман, Г.А. Манухин и многие другие.
При директоре В.А. Горохове памятник М.В. Ломоносову был перенесен к главному корпусу АЛТИ с площади возле Дома Советов.
При непосредственном участии В.А. Горохова на базе института была создана в 1931 г. Всесоюзная Промышленная академия для подготовки руководящих кадров лесной и целлюлозно-бумажной промышленности.

В академии учились люди, имевшие большой стаж партийной, советской и хозяйственной деятельности, отличающиеся огромной работоспособностью и стремлением к знаниям. Очень многие были семейными, и институту пришлось обеспечивать их квартирами. Пришлось создать все службы и управления академией. Существенную помощь академии оказывали тогдашние наркомы лесной промышленности С.С. Лобов, позднее М.И. Салтыков.
В.А. Горохов в 1931 г. возглавил Северный научно-исследовательский институт электрификации лесной промышленности (СевНИИЭЛП), руководил научными исследованиями по актуальным проблемам развития лесоразработок, сухопутного и водного транспорта леса, их механизации и электрификации.

5-11 января 1935 г. был избран делегатом III Северного краевого съезда Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Был он делегатом и IV Чрезвычайного съезда, созванного 10I15 марта 1937 г. Неоднократно избирался членом городского и областного Советов депутатов трудящихся. Нашел время для организации музея «Ссылка и каторга» на о. Мудьюг и даже сам проводил экскурсии.
Как лесовод В.А. Горохов прекрасно понимал, что для лесного края необходимо готовить и инженеров лесного хозяйства. Определенная база для этого уже была создана при организации института. В частности, из 11 первоначально намеченных для изучения предметов были ботаника, почвоведение и геодезия, весьма близкие к лесохозяйственному профилю. Вскоре в учебный план по специальности «лесоинженерное дело» были включены дополнительно морфология и систематика растений, лесоводство, лесная таксация, лесная энтомология с основами зоологии, лесная фитопатология, организация лесного хозяйства. В 1930 г. уже читали лекции приглашенные преподаватели: М.Н. Томин по ботанике, М.О. Цшохер по дендрологии, П.П. Пятков по почвоведению, Н.С. Демчинский по геодезии, И.С. Мелехов и И.М. Стратонович по лесоводству. Опытный лесоустроитель К.И. Григорьев возглавил кафедру организации лесного хозяйства, И.С. Мелехов – кафедру лесоводства. Одним из первых кабинетов создал А.Н. Карпов по лесной таксации.

Как только создались условия, В.А. Горохов подписал приказ об открытии с 1 января 1934 г. лесохозяйственного отделения при инженерно-экономическом факультете. Состоялся прием 28 студентов на первый курс. С 1 сентября 1934 г. было принято по конкурсу еще 15 студентов. И кроме этого набора, учитывая все возрастающую потребность в специалистах лесного хозяйства, с 1 сентября того же года формируют еще группу из студентов других факультетов, которая начала заниматься по переходному плану сразу с III курса. В июне-июле 1937 г. студенты этой группы защитили дипломные проекты. Таким образом, состоялся досрочный первый выпуск инженеров лесного хозяйства в количестве 19 человек. Среди них были Ф.Б. Орлов и М.Ф. Кузнецов, окончившие вуз с отличием и оставленные при институте для дальнейшей преподавательской деятельности.

краевого Совета депутатов трудящихся. Например, в 1936 г., как отмечено в автобиографии, он был членом совета Полярной комиссии АН СССР, член редколлегии журнала «Хозяйство Севера», член Севкрайисполкома, председатель ревизионной комиссии Севкрайкома ВКП(б), член Квалификационной комиссии Наркомлеса СССР, председатель государственной Квалификационной комиссии АЛТИ. В 1935 г. утвержден профессором. В том же 1935 г. крайком отмечал: «За время работы в Северном крае в должности директора АЛТИ В.А. Горохов проявил себя как энергичный руководитель, сумевший организовать огромный институт, который уже второй раз премирова1 ли на всесоюзном конкурсе втузов Наркомлеса, как один из лучших в системе народно1 го образования лесной промышленности». От Наркомлеса была выделена редкая по тем временам премия – легковая машина. Как поощрение считалось и присвоение в 1935 г. институту имени видного партийного и государственного деятеля Валериана Владимировича Куйбышева.
«Среди многих хороших людей, которых я встретил на своем жизнен1 ном пути, самое первое место принадлежит Василию Александровичу Горохову, – пишет в своих воспоминаниях почетный доктор АЛТИ профессор Б.Д. Богомолов. В 1934 г. с направлением техникума его представили в Наркомлесе В.А. Горохову. – Это был высокий, крепко скроенный мужчина, лет со1 рока, с окладистой черной бородой и густой шевелюрой, который резко выделялся среди окружающих. Он принял меня радушно, задал несколько вопросов и на углу путевки начертал: «Учебной части…принять, обеспечить общежити1 ем и стипендией. В. Горохов. 10 февраля 1934 г.» ... Автограф Горохова представляет большую ценность, так как после его ареста и расстрела все было тщательно уничтожено… Став студентом, его я встречал редко, хотя его присутствие чувствовалось во всей жизни института. Его авторитет был непререкаем, а работоспособность исключительной».

«Профессор В.А. Горохов был замечательный человек, он был как отец студентам, никогда не повышал голоса, говорил нам: «Вы должны учиться хорошо, ибо наша страна очень нуждается в своих технических кадрах», – такую запись я нашел в музее АГТУ, ее сделала А.Е. Никинова, студентка первых приемов.
Вспоминая свои студенческие годы, профессор П.Н. Львов, выпускник АЛТИ 1938 г., в 1966I1976 гг. работавший проректором по учебной работе, отмечал: «Василий Александрович – крупный, сутуловатый, с большой бородой «лопатой» и длинными подстриженными «под горшок» волосами внеш1 не казался суровым. Но он был доступен и мягок. Более смелые студенты при1 ходили к нему на прием и всегда разрешали свои самые разнообразные вопросы. Его по1сыновьи любили и также по1сыновьи побаивались».

Мой коллега по кафедре лесной таксации и лесоустройства Валентин Иванович Калинин рассказывал мне не раз о том, как директор института спас его от тяжелой болезни. В 1937 г. он учился на первом курсе и к нему «привязался» кашель. Врачи поставили диагноз – туберкулез, который в те времена был трудно излечим. Упавший духом первокурсник не пошел в институт. В общежитие заглянул Горохов. «Почему не на занятиях?» – спросил он строго. Валентин Иванович сказал о болезни. «Сегодня же зайдите ко мне», – приказал директор. В тот же день было решено отправить студента Калинина на лечение в санаторий. Путевка была бесплатной. Болезнь была в начальной стадии и ее удалось вылечить. «Я никогда не поверю, что та1 кой человек мог быть «врагом народа», – всегда заканчивал свой рассказ Валентин Иванович.
Комендант студенческого общежития В.Е. Мотовилов так говорил о В.А. Горохове: «Строг был, а за дело хвалил, добрым был, но и дело требовал. Часто он к строителям наведывался – особенно спрашивал за качество: Вы что, строители, институт строите или баню? Каждое воскресенье его можно было видеть среди рабочих. Всем интересовался, во все вникал».
Позднее сам В.А. Горохов отмечал: «Сейчас многим представляется, что все имеющееся в институте пришло само собой, досталось очень легко. На самом деле все приходилось создавать упорным трудом».

К роковому 1937 г. институт занял достойное место в ряду лесотехнических вузов страны. Профессор Б.Д. Богомолов подметил любопытную деталь – в пятидесятые годы почти все вузы лесотехнического профиля возглавляли выходцы АЛТИ: Архангельский – Ф.И. Коперин, Московский – А.Н. Пименов, Ленинградскую академию – В.М. Никитин, Уральский – Г.Р. Рыжков, Белорусский – В.Е. Вихров, Львовский – В.П. Чекин. Это свидетельствует о высокой котировке северян как отличных организаторов и руководителей коллективов.
Развернувшиеся в 1937 г. репрессии не обошли и АЛТИ. Над ректором сгущались тучи, что видно из записки от 14 июля 1937 г. в Северный крайком ВКП(б): «Точно не помню, но, кажется, в 1924 г. или 1925 г. в бывшем Лесном институте, ныне Лесотехническая академия, было внесено предложение присвоить имя Зиновьева Лесному институту. Я единственный чело1 век, который выступил против. Я заявил: «Гатчино переименовали в Троцк, а теперь надо переименовывать обратно, хотите, чтоб и Лесной институт, существующий 120 лет, опять пришлось переименовывать?». Вопрос провали1 ли и институту не было присвоено имя Зиновьева… Данный факт может под1 твердить тов. Соловьев З.Я. … О том, как я работал, выступал и какой ориентации держался, могут подтвердить многие товарищи… Покойный тов. Киров С.М. меня лично знал и ставил вопрос о моем возвращении в Ленинград. С тов. Кировым С.М. я ездил на охоту в очень отдаленные места, в глухой лес, бывшее Кобринское лесничество, дом на Волкосари. Лесник Николай Степанович Грибанов, если жив, может подтвердить, что я вместе с тов. Кировым С.М. был у него несколько дней в 1929 г., за несколько дней до переезда в Архангельск».
В автобиографии, написанной 2 сентября 1937 г., В.А. Горохов отмечает: «В отношении моей принадлежности к партии интернационалистов левых социал1революционеров: я с детства получал жизненные указания от ветврача Штурмана В.С., который был в Череповце и который неоднократно сидел в тюрьмах. Об этом я все время указывал в анкетах, что я примыкал, а не принадлежал (выделено В.А.Гороховым) к интернационалистам. Я никогда ниг1 де не выступал, на собраниях не бывал, но жизнью интересовался».
Позднее, 22 сентября 1937 г., он пишет в Севкрайком ВКП(б): «На1 стоящим заявляю, что я никогда не принадлежал ни к троцкистской, ни к зиновьевской оппозиции. Взглядов ее не защищал ни в устном, ни в письменном виде. Всегда, с момента вступления в партию, я твердо стоял на генеральной линии партии. В защиту Троцкого я никогда не выступал».
Через шесть дней, 28 сентября появляется еще один документ под грифом «Строго секретно» – протокол заседания бюро Архангельского горкома ВКП(б). Ныне этот документ рассекречен и опубликован в книге «Репрессии в Архангельске. 1937I1938 гг.». Сейчас, спустя 68 лет, читать его без волнения невозможно. Чего только не вменялось в вину человеку, который этой новой власти посвятил всю свою жизнь. И то, что в прошлом, «с 1901 до 1917 гг. состоял в партии левых эсеров». (Кстати, в 1901 г. Василию Горохову было всего 7 лет). И то, что он на собрании в 1924 г. в Ленинграде выступил «в защиту отъявленного врага народа, обер1бандита, иуды Троцко1 го», затем «скрыл от партии принадлежность к троцкистской оппозиции». И то, что «будучи директором Архангельского лесотехнического института засо1 рил преподавательский состав классово чуждыми, враждебными элементами, не принимал мер к ликвидации последствий вредительства и разоблачению врагов народа…». И то, что «имел двух жен, обе они имеют связь с заграницей». И даже то, что когда-то организовал банкет вопреки указаниям крайкома партии о недопустимости подобных мероприятий. В итоге заседания бюро горкома партии решило: «Горохова Василия Александровича, как троцкиста – врага народа из рядов ВКП(б) исключить. Просить Севобком ВКП(б) снять Горохова с работы директора АЛТИ и Промакадемии».
В ночь с 20 на 21 октября 1937 г. В.А. Горохова арестовали. В АЛТИ появилось два приказа. В одном за № 289 от 25 октября 1937 г. указывалось: «Горохова В.А. снять с работы зав. кафедрой экономической географии и преподавателя с 28 сентября 1937 г.». В другом, появившемся чуть раньше – 10 октября (№ 264), указывалось: «Горохова Е.В. – доцент и зав. кафедрой общей химии освобождается от работы в институте с 10 октября с.г. за связь с чуждыми элементами. Основание: распоряжение зам. директора. П/п зам. директора Воропанов».
Передо мной небольшая папка – личное дело второй жены ректора Гороховой (Ленгауер-Терентьевой) Е.В., хранящееся в архиве АГТУ. В типовом листке по учету кадров собственноручно Евгения Владимировна пишет, что родилась 29 октября 1897 г. в г. Золотоноше Полтавской губернии, русская, отец инженер-технолог, мать художница. В 1916 г. приехала в Москву, работала машинисткой в транспортной конторе, училась в коммерческом и педагогическом институтах. Окончила в мае 1925 г. институт народного хозяйства имени Плеханова по специальности – инженер технолог-химик. Недолгое время трудилась на меховой фабрике. В июле 1925 г. переехала в Архангельск, работала в химико-бактериологическом институте имени Тимирязева, затем преподавала химию в индустриальном техникуме. Помимо того, с 1927 до 1932 гг. на правах старшего научного сотрудника выполняла отдельные задания Архангельского института промышленных изысканий, руководила экспедициями по обследованию кирпичных глин в районах рек Онеги, Мехреньги, Емцы, Пинеги и в районе Уймы вблизи Архангельска на предмет постройки крупного кирпичного завода. Считалась лучшим знатоком глины и постоянно приглашалась Крайсовнархозом для консультаций. В 1929 г. обследовала Звозское месторождение гипса и Орлецкое месторождение известняка на Северной Двине.
Евгения Владимировна была весьма активной женщиной, участвуя в общественной жизни, в различных кружках по месту и за пределами ее непосредственной работы. Читала и могла объясняться на трех языках – английском, немецком и французском. Выйдя замуж за В.А. Горохова, в 1932 г. перешла на постоянную преподавательскую работу в АЛТИ. Трудилась под стать мужу, столь же активно. Ставился вопрос о представлении ее к званию профессора. Но судьба распорядилась иначе. Как жену «врага народа» ее уволили, как уже было упомянуто, «за связь с чуждыми элементами». Ее не раз допрашивали. В поисках работы уехала с сыном Володей (и еще с двумя сыновьями от первого мужа) в Красную Поляну под Москву. Там работала учительницей. Очень теплый очерк о ней написал спецкор «Правды» В. Мочалов в 1986 г. Когда немцы заняли Красную Поляну, они стали устанавливать дальнобойные орудия, чтобы вести огонь напрямую по Кремлю. Евгения Владимировна Горохова, которую местные жители уважительно звали «бабушкой Женей», ночью лесом добралась до наших войск и предупредила их об этом. Советская артиллерия вовремя разбомбила вражескую батарею. Чудом уцелел ее домик, куда нынче с внуками приезжает отдыхать ее сын Владимир Васильевич Горохов.
Кстати, несколько слов о нем. Владимир Васильевич Горохов родился в Архангельске 23 апреля 1932 г. На другой день после расстрела отца ему исполнилось 6 лет. Учился в Подмосковье. Закончил Московскую ветеринарную академию (1951I1956 гг.). Два года работал ветеринарным врачом колхоза имени Тимирязева в Каширском районе Московской области. С 1958 г. и по настоящее время работает во Всероссийском научном институте гельминтологии, заведуя лабораторией эпизоотологии и профилактики паразитарных болезней. Прошел путь от техника до доктора биологических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ. Работал всю жизнь только в этих двух отмеченных местах. Имеет внука и двух внучек, двух правнуков и одну правнучку.
В ответе на мое письмо 29 сентября 2005 г. Владимир Васильевич пишет, что «высоко страшную цену за репрессии заплатила и моя мать Горохова Евгения Владимировна, но первая семья отца понесла несравненно большие страдания и потери. Дневники первой жены отца не взяли в свое время, в 801е годы, в Музей революции – настолько они страшны в своей правде жизни».
Первую жену В.А. Горохова, как я уже отмечал ранее, звали Надеждой Александровной. Она полностью поддерживала взгляды Ленина и большевиков, хотя была из довольно богатого дворянского рода обрусевших немцев Стапельфельдт. Ее дед имел поместье в г. Орел, дачу под Санкт-Петербургом, был весьма образованным человеком, имел большую личную библиотеку.
Вернувшись из французского плена, В.А. Горохов «по горло» был занят работой и одновременно учился в лесном институте. В 1921 г. у Гороховых родилась вторая дочь, которую назвали Липой, в 1926 г. – сын Вадим (Дима). Имея на руках троих детей, Надежда Александровна закончила Ленинградскую лесотехническую академию (до 1925 г. – Петроградский лесной институт) по специальности «лесное хозяйство».
Время было сложное, но по-своему интересное. Правительство строило грандиозные планы по индустриализации страны. Но политическая обстановка была неспокойной – в стране ликвидировали класс кулаков, росло число политзаключенных, в партии периодически проводились чистки от «чуждых и враждебных элементов». При этих чистках особое внимание придавалось социальному происхождению членов партии. Может быть поэтому супруги Гороховы, проживая в Сестрорецке, перед очередной чисткой в 1929 г. неожиданно для многих оформили официальный развод. Глава семьи боялся за жену и малых детей. Вполне мог возникнуть вопрос – как у такого видного пролетарского руководителя жена – «буржуйка»? Из партии РСДРП она выбыла механически, поскольку с 1922 года не платила членские взносы и, обремененная детьми, не участвовала активно в партийной жизни. Не буду гадать, но в разводе были какие-то внешние причины, а не только взаимоотношения супругов. Но, несомненно, этот развод спас ее в будущем от репрессий. Всех детей при разводе Сестрорецкий народный суд оставил отцу – В.А. Горохову. Получив назначение в Архангельск, В.А. Горохов в 1929 г. перевез туда и своих детей – Липу и Диму. Вместе с ними приехала в Архангельск и теща, мать Надежды Александровны Анна Карловна Стапельфельдт.
После развода с В.А. Гороховым Надежда Александровна вышла замуж за однокурсника Кошица Юрия, получила назначение в Западную Сибирь, на Алтай. По договоренности с отцом взяла с собой Сиру.
«Я была жутко трудным ребенком, – пишет в 1988 г. в своих воспоминаниях Сира Васильевна, – и не без моего участия Юрий Кошиц вскоре уехал обратно в Ленинград. Отец Василий Александрович, узнав, что учебу я не постигаю (вся учеба проходила в верховой езде), потребовал, чтобы мать не1 медленно везла меня в Архангельск, куда мы с мамой и приехали в 1932 г. Мама стала преподавать на рабфаке АЛТИ».
Василий Александрович жил вместе с детьми от первой жены. Дом, где жил первый директор АЛТИ, стоит на углу улицы Выучейского и проспекта Ломоносова (долгое время в нем был детский сад АЛТИ, теперь дом капитально отремонтирован и реставрирован, в нем находится офис одного из банков). Мемориальной доски о том, что здесь в 1929I1937 гг. жил первый директор АЛТИ, пока, к сожалению, нет .
Авторитет В.А. Горохова в Архангельске был высок. А вот как писала в 1988 г. о своем отце Сира Васильевна: «Что скажу про отца. Был обыкновенный русский мужик (один на один брал медведя), как и все имел слабости, вероятно, поэтому и ушла от него моя мать. Но мы всегда знали со слов матери, что он справедлив, честен, с хорошей умной головой и отличными организаторскими способностями. Я знаю – дружбу, преданность и уважение мои родители сохранили до конца своих дней. Авторитет отца был на высоте в министерстве лесной промышленности. Многие звали его «Борода». Студенты АЛТИ «Наш батько». Мы, дети, звали его «тата», слово «папа» он не признавал».
В те голодные годы при АЛТИ было создано подсобное хозяйство Лахта и все, что там выращивалось и вскармливалось, должно было поступать на кухню студентам. Сира Васильевна вспоминает такой случай: «Помню, воз1 вращался отец домой поздно, видит – лежат какие1то ящики и пакеты на столе, что1то в мешке на полу. Спрашивает нашу домработницу Любашу: «От1 куда это?». Та отвечает: «Принесли и сказали – комиссия выделила». «Какая комиссия?». «Не знаю». Закричал: «Сирка, одевайся, пойдем!». Поздно вечером пошли на Северодвинскую. Ему1то что, он такой здоровый, идет, только труб1 кой попыхивает, а я тогда еще к тяжестям не привыкла. Стучится в одну из квартир. «Кто?». «Горохов!». Открывается дверь, стоит дядечка в исподнем белом белье. «Чье распоряжение о продуктах?». Дядечка говорит, заикаясь, о какой1то комиссии. Отец прерывает: «Все собрать и отдать на кухню студентам. Мы и так получаем пайки, вполне достаточные для семьи. А сам завтра же зайдешь ко мне, я сам все проверю!».

Когда В.А. Горохова исключили из партии, он, конечно, знал, что ареста ему не избежать. Надежда Александровна не жила в семье с детьми, но все время приходила к ним и беседовала с отцом. Иногда случайно их разговор слышала Сира. Она вспоминает: «Отец громко говорил: «Они нас, как дураков, всех переловят в мышеловку». Мать предлагала: «Горохов, уходи в лес, ты там продержишься, не вечно же это продол1 жаться будет». На это он отвечал: «А как вы? Они всех вас замордуют до тех пор, пока не вынудят меня выйти из леса. Тебя, конечно, будут вызывать. Ради спасения детей, говори обо мне как можно больше отрицательного». После его ареста мать вызывали на допрос три раза. Вызывали на ночь, приходила под утро, мы не спа1 ли. Приходила белая, как полот1 но, молчала, ложилась и день1два слово вымолвить не могла, ничего не ела.
Отцу я приносила ряд огорчений. Была бич всей семьи. Это я позже все осмыслила. Сибирь сделала меня физически сильной, но очень отсталой в учебе – 3 класса Ленинграда и все. Признаюсь, имела связь со шпаной. В 1934 г. была организована облава по городу. Квартира наша облаве, видимо, не подлежала, но меня взяли из школы. Привели в красное здание на площади Революции к секретарю Северного края Иванову. Стою в дверях. Из1за стола выходит коренастый мужчина, спрашивает: «Что же нам с тобой делать?». А я ему: «Отправляйте в колонию, отец меня все равно убьет, домой не пойду!». «Давай, – говорит, – лучше подумаем, чем тебе заняться. Такая дивчина, а позорит своего отца. Физкультуру любишь, да? Это хорошо. Поручим тебя то1 варищам1спортсменам. И смотри, чтобы мы о твоих физкультурных делах услышали! Опекунами моими стали: Виктор Петров, Валя Рыбалко, Лена Кривоногова и Николай Максимов. Я стала делать успехи в ручных играх, легкой атлетике на стайерских дистанциях и в женском хоккее (тогда он был). Возглавляла всю спортивную работу в 191й школе Архангельска. Вступила в комсомол».

Надежду Александровну, преподававшую русский язык на рабфаке АЛТИ, уволили. Жить стало не на что. Четыре месяца семью кормила домработница Любовь Ивановна Железова, бывшая послушница Холмогорского монастыря, которая пошла работать. Н.А. Горохова написала генпрокурору А.Я. Вышинскому и в феврале ее восстановили на работе. Взяв с собой Липу и Диму, она на время уехала в г. Вельск, где был филиал рабфака АЛТИ.
После ареста отца Сира спорт не бросила, работала тренером в спортивной школе. Вышла замуж за вратаря команды «Водник» Александра Антоновича Пластинина. Из комсомола ее все же исключили. С.В. и А.А. Пластинины. 1939 г. Фото из архива С.В. Пластининой.
Вызвали в красное здание на площади Революции, положили на стол листок с текстом: «Прочитай, обдумай, все взвесь и подпиши». «В листке было написано такое, что даже сейчас невольно дрожь охватывает, – вспоминает Сира Васильевна. – Вкратце: у Горохова собирались такие1то и такие1 то. Они вели тайные переговоры и ты видела таких1то и таких1то. К нам, между прочим, никогда никто не приходил, уже не говоря о сборищах. Даже гостей у нас никогда не было. Любой праздник ограничивался пирогом, капус1 той, ягодами и чаем. И только своя семья. Я подписать отказалась. Предло1 жили положить на стол комсомольский билет и сказали, что я об этом еще пожалею. Вышла в коридор и ревела».
В семье произошли изменения. Сестра Липа была очень болезненная и умерла в 1939 г. от скоротечной чахотки, в Киргизии. В 1943 г. Вадима призвали в армию Он прошел всю войну шофером – возил генерала, в 1946 г. пропал без вести где-то под Ригой. Надежда Александровна ездила туда специально, но следов не нашла.
В 1938 г. семья Гороховых была выселена из квартиры. Сира Пластинина в это время ездила в Москву на Всероссийский кросс в честь выборов в Верховный Совет РСФСР (кстати, тогда же бежали знаменитые братья Знаменские). Приехала из Москвы – все конфисковано, главное, книги. У В.А. Горохова была очень большая библиотека – в комнате стеллажи до потолка, в коридоре 12 шкафов с книгами в отличных переплетах. Большая часть книг принадлежала отцу Надежды Александровны – дворянину Александру Ивановичу Стапельфельдту, умершему в 1912 г. Бригада, проводившая обыск при аресте В.А. Горохова, от описи отдельных книг отказалась из-за их множества. Впоследствии (в 1963 г.) Сира Васильевна узнала, что книгами забили клубный зал канатной фабрики, которая находилась недалеко от дома. Машина-полуторка сделала 15 рейсов.
Вскоре Надежда Александровна снова оказалась без работы, как жена репрессированного. Ей предложили ехать в Киргизскую ССР, куда фактически ее высылали. Поехала туда одна. Сиру Пластинину также предупредили, чтобы она немедленно покинула пределы Архангельской области. В сентябре 1939 г. она вместе с братом и сестрой уехала к матери, устроилась на работу инструктором по физкультуре и спорту Иссык-Кульского райисполкома. 6 ноября 1941 г. ее арестовали. Дочь «врага народа» однажды заявила, что виновник войны – Сталин. Он убил провокационным путем С.М. Кирова, который был другом ее отца, уничтожил всех ленинцев, отравил в Кремле родственников Ленина, а также уничтожил легендарных маршалов СССР и командный состав Красной Армии. Да еще расшифровала ВКП(б) – Второе Крепостное Право большевиков. За такие слова приговор был однозначный – расстрелять! И это на 23 году жизни! На прошение о помиловании пришел ответ: «Решение оставить в силе – за дискредитацию партии и правительства, за антисоветскую агитацию». В одиночной камере стала ждать исполнения приговора.
Дежурный по корпусу как-то шепнул ей, что вышел указ – молодых не расстреливать. Однако в одиночной камере отсидела 84 суток. Смертную казнь заменили на 10 лет лагерей. Провела их в Норильске, построенном на костях заключенных. Где только не работала – в рудной шахте по 14 часов, на сортировке и подъеме руды, в карьерах на отвале руды в вагонетках. Работала грузчиком, выгружала баржи. Таскала китайские мешки по 100 килограммов, мука был легче – 70 килограммов. Строила аэродром (на семи ветрах!). Была бригадиром по очистке путей узкоколейки. «Трубы паровоза бывает не видно в пургу, – вспоминала Сира Васильевна, – поим снегом, чтобы котлы не лопнули. Проштрафился – песчаный карьер, заартачился – привяжут к лебедке, но все равно поднимут… Были некоторые про1 светы. Более года была тренером ручных игр в «Динамо». Полуголодная тренировала коллективы и сама тренировалась. Работала с Андреем Петровичем Старостиным, тот как1то сказал: «Сима, тебе бы на Большую землю – сборная СССР по волейболу тебе обеспечена!». На сцене со многими знаменитостями сводила судьба. Но как только очередная комиссия узнавала, что я осуждена по 58 статье, опять – общие изнурительные работы».
До реабилитации почти 10 лет была в опале. Людям с такой биографией жить в крупных городах не разрешалось. Из Норильска позволили переехать в деревню Кузополье Холмогорского района, где жила Любовь Ивановна Железова, бывшая домработница в семье Гороховых (умерла в 1970 г.). Никогда никаких пособий от государства не получала, алиментов – тоже. Муж, возможно, погиб на фронте, вестей не подавал, хотя брак не был расторгнут. Из-за недостатка средств не смогла дать должного образования двум дочерям, хотя ими была довольна. И постоянно был страх – не посадят ли снова?
20 января 1962 г. Сиру Васильевну реабилитировали. Ей шел 43Iй год. Из Кузополья переехала к матери в Холмогоры. Обладая от природы артистическими и организаторскими способностями, долгое время заведовала Домом культуры в Холмогорах, была начальником аэропорта, работала в райпотребсоюзе. Продолжала трудиться и в преклонном возрасте, говорила: «Нет сил нищенствовать. Тюрьма и лагеря не прошли даром. Кругом болячки, хожу с трудом. А на лечение средств нет». Умерла в возрасте 75 лет 3 февраля 1995 года, лишь только перед смертью дождавшись положенной (как реабилитированная) благоустроенной квартиры, о чем хлопотала последние годы жизни, будучи тяжело больной.
– Сира Васильевна была для меня учителем, соратником, другом, – вспоминает Нина Кузминична Назаренко. – Ее кипучая энергия, оптимизм, восприимчивость ко всему новому, истинная интеллигентность создали в Холмо1 горах особый творческий микроклимат. В Дом культуры, который она возглавляла, шли с большой радостью и стар, и млад. Кружки, студии (в драматическом мы играли в спектаклях «Машенька», «Барабанщица»), хор (почти сто человек, причем пели с удовольствием и мужчины), конкурсы, смотры, вечера – всего и не перечислить, делали нашу жизнь ярче, радостнее, интереснее. Она никогда ни на что не жаловалась, хотя жила очень трудно, детей воспитывала одна. Ее дочки – Надя и Люда были очень добрыми, ласковыми, веселыми девчонками, моими помощницами в то время, когда я рабо1 тала в Холмогорской школе. А я и не знала, да и большинство холмогорцев тоже, что отец Сиры Васильевны такой известный человек. И только теперь, познакомившись с историей В.А. Горохова, я поняла, что дочь взяла очень многое от отца – его характер, выдержку, жизнелюбие, честность, ответственность. Несмотря ни на что, она жила достойно, ни перед кем не преклонялась, но и никого не обидела. С ней было интересно общаться, она была, несомненно, талантливым человеком, а ее необыкновенная улыбка делала нашу жизнь светлее.
Следствие по делу В.А. Горохова длилось пять месяцев. Что испытал и о чем передумал за это время стойкий мужественный человек, сейчас можно только гадать.

Мне разрешили ознакомиться с ныне рассекреченным делом № 19111 по обвинению В.А. Горохова, которое хранится в особом архиве КГБ. Все протоколы допросов аккуратно оформлены, без исправлений и помарок. И все собственноручно подписаны обвиняемым. А в них – полное признание своих «преступлений» перед Родиной. Какими способами добывались эти признания, сейчас хорошо известно. Они применялись по всему Союзу и у архангельских чекистов, без сомнения, не были исключением. Многие обвиняемые оговаривали друг друга, но В.А. Горохов отзывался об участниках несуществующего «архангельского» заговора правых против советской власти доброжелательно, старался их защитить. Ряд обвинений в его адрес и тогда выглядел нелепо. Например, то, что В.А. Горохов специально для передачи английской разведке собирал лесные карты и сведения о лесах Северного края. Только абсолютно несведущий человек не понимал, что для специалиста, занимающегося экономической географией, такие материалы были необходимы для научной деятельности.
«…Секретарь доложил, что подсудимый доставлен и находится в зале суда, – записано в одном из последних документов по «делу Горохова». –

На вопрос, признает ли себя виновным, ответил, что виновным себя не при1 знает, свои показания на предварительном следствии не подтверждает, счи1 тая их ложными».

В заключительном слове В.А. Горохов подтвердил свое заявление, что он не виноват. Однако выездная сессия Военной Коллегии Верховного суда СССР, состоящая из трех человек, командированных из Москвы, «приговорила Горохова В.А. к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего его имущества». Приговор был окончательный и на основании Закона от 1 декабря 1934 г. подлежал немедленному исполнению. Я внимательно смотрел на подписи – не дрогнула ли у кого из судей рука. Нет, ничего подобного я не заметил – подписи были поставлены твердой рукой.
Говорят, что время и история расставляют все по своим местам. Дополнительная проверка, проведенная в 1956 г., не нашла ни одного факта в подтверждение многочисленных предъявленных обвинений. Дело о создании на Севере террористической правой организации, основанное на наговорах и лжи, было явно сфабриковано и лопнуло как мыльный пузырь. Первый директор АЛТИ, как и остальные обвиняемые руководители областного масштаба, были посмертно реабилитированы.

Жизнь продолжается. Из ближайших (по крови) родственников Василия Александровича Горохова в настоящее время имеется сын, один внук, две внучки, два правнука и одна правнучка.

Общественность университета и родственников сейчас интересует вопрос – где похоронен В.А. Горохов? Официально считается, что приговор приведен в исполнение в Архангельске в день суда – 22 апреля 1938 г. Дочь Сира Васильевна вспоминала, что передачи принимали до июля 1938 года: «Готовила няня Любаша, а я относила. Потом все прекратилось и я получила стандартную бумажку о том, что В.А. Горохов осужден на десять лет без права переписки. Многие говорили, что это – расстрел». Позднее один из выпускников АЛТИ уверял Сиру Васильевну, что видел своего первого «бородатого» директора у водопада «Кивач» в Карелии в 1939 г., там он сплавлял лес. В письме редактору журнала «Огонек» она же пишет в 1988 г., что дата смерти отца – 18 августа 1940 г., хотя не дает ссылки на источник информации. Позднее, в письме на имя председателя комиссии по реабилитации при Архангельском облисполкоме т. А.М. Синельщикова, она сообщает, что отца «расстреляли в г. Архангельске 22 апреля 1938 г. и бросили в могилу без гроба в районе деревни Лявля Приморского района».

О месте расстрела и захоронения В.А. Горохова есть и другие предположения. Почетный доктор ПГУ Евгений Иванович Овсянкин при разговоре со мной сказал, что этим вопросом занимались многие, но пока безрезультатно. Возможно, расстреляли в том же здании, где и судили. На месте, где построено современное здание КГБ, был дом купца из Пинеги, используемый НКВД. Дом был добротный, с крепким подвалом. В том подвале и вершилось «правосудие». Наиболее распространенной является версия о расстреле В.А. Горохова вместе с группой других приговоренных к смерти заключенных на пути к Лявле. Там есть захоронения тех лет. Альберт Александрович Семьин, бывший в свое время директором музея на Мудьюге, сказал мне, что недавно умер человек, который был свидетелем расстрела Горохова в Черном Яру. Он знал место, где это произошло – недалеко от деревни Псарево. В январе 1999 г., в связи с подготовкой к 75Iлетию АЛТИ (АГТУ), ректор О.М. Соколов обратился в Управление федеральной службы ГБ по Архангельской области с просьбой сообщить место захоронения В.А. Горохова. В ответе отмечалось, что такими данными Управление не располагает.
Если бы удалось установить точно место захоронения, то мы, лесоводы, прежде всего преподаватели и студенты лесохозяйственного факультета АГТУ, посчитали бы за честь сделать на этом месте памятные посадки кедра или других ценных пород деревьев.
Предложения об увековечивании памяти основателя института поступали и раньше. Так, профессор Б.Д. Богомолов предлагал назвать его именем улицу Северодвинскую или Выучейского, на которой он жил 8 лет. Бывший проректор по науке Н.В. Никитин считал, что он заслуживает присвоения (посмертно) звания почетного гражданина города Архангельска. По мнению преподавателей-ветеранов, в вестибюле главного корпуса следовало бы установить его бюст, или лучше, установить памятник у лабораторного корпуса университета.

Той аудитории, где 19 октября 1929 года была прочитана первая лекция во вновь созданном на Севере институте, присвоено имя первого лектора – В.А. Горохова. В аудитории на средства спонсоров – выпускников АЛТИ (АГТУ) проведен капитальный ремонт «по европейскому образцу».
Очерк я не считаю законченным. Требуют уточнения некоторые даты значительных событий в жизни нашего героя. Много интересного можно найти в архивах государственных и общественных организаций, где он работал – не все же архивы бесследно исчезли! Необходим поиск, а для него нужно время и, главное, желание. Думаю, что о жизни Василия Александровича Горохова – первого и достойного директора северного вуза мы узнаем еще много нового.