Напомним, что запас эксплуатационного фонда в Архангельской области -1357 млн. кубометров. По ориентировочным подсчетам, такое же количество было вырублено за весь период промышленного использования лесов Беломорья с 1800 г. Нетрудно оценить нынешние лесосырьевые ресурсы, зная, что ежегодно в области заготовляется 22-24 млн. кубометров. Если взять средний объем заготовки дре-весины - 23 млн. кубометров,- то спелого леса хватит на 59 лет. Обнадеживающая цифра! Какой, казалось бы, может быть разговор об истощении спелых лесов? Пока их рубим, поспеют те древостои, которые возникли на месте сплошных вырубок 30-хгодов. Вот вам и неистощительное лесопользование! Но не будем торопиться с выводами, поскольку слишком поучительны уроки прошлого.
Леса третьей группы, как известно, предназначены для удовлетворения потребностей народного хозяйства в древесине. С лесоводственной точки зрения вывозить из леса можно столько древесины, сколько ее прирастает, рубить нужно так, чтобы на месте вырубки лет через 5 уже был молодой лес из наиболее ценных пород - сосны или ели. Это значит, что размер заготовки древесины должен быть научно обоснован, его надо строить на долговременном прогнозе, чтобы учесть и непрерывность обеспечения сырьем заводов, строек, фабрик, и тенденцию если не к возрастанию потребности в сырье, то уж во всяком случае и не к снижению его объемов.
Такая система расчета существует, есть и специальная методика, утвержденная Государственным комитетом СССР по лесному хозяйству. По каждому лесхозу и по области в целом определен оптимальный размер лесопользования, или так называемая расчетная лесосека.
В упрощенном виде равномерное лесопользование можно представить так: каждый лесхоз следует разделить на столько клеток, сколько лет потребуется для полного оборота рубки - времени, потребного на выращивание леса от его зарождения до наступления спелости. И каждый год рубить по одной клетке, а на остальных проводить работы по ускорению роста, повышению качества древесины и другие лесоводственные мероприятия. Когда вырубится последняя клетка, на первой поспеет новое поколение леса. Это была бы идеальная эксплуатация лесов, однако практика чаще всего не совпадает с идеалом. На деле бывает так, что леса, очередь которых на рубку подойдет при такой системе через 50-100 лет, уже сейчас спелые и, более того, переспелые (перестойные). Им по 150-250 лет от роду. Прироста древесины в таких лесах почти нет, если же его и дают более молодые деревья, то он перекрывается отмиранием самых старых, а значит, и более крупных деревьев-«патриархов». За счет этого подобные древостои могут веками находиться в состоянии динамического постоянства запаса древесины.
С позиций рационального использования земель и предназначения лесов III группы получается, что при равномерном лесопользовании перестойных лесов Севера большая их площадь будет бесполезно занимать место и землю в ожидании очереди на рубку. Но бесполезно с точки зрения сиюминутной выгоды: ведь все леса имеют комплексное значение (климатозащитное, водоре-гулирующее и т. д.). Однако потребители древесины не ждут. Созданы целлюлозно-бумажные комбинаты; лесозаводы и леспромхозы постоянно наращивают производственные мощности, и им планируют объем работы в полтора, а потом и в два раза больше, чем прежде, - стране нужен лес!
Теоретики лесопользования тоже не остаются в стороне. Она предложили два варианта расчетных лесосек, при которых все спелые леса вырубаются за 40 или за 60 лет. (Как мы уже гово-рили, это был ориентировочный срок полной амортизации построенных целлюлозно-бумажных комбинатов).
Расчетная лесосека продолжала множить свои варианты. Появилось более десяти их наименований, и сам собой возник такой вид работы, как выбор оптимального варианта лесосеки. Слож-ность и объем расчетов потребовали применения электронно-вычислительной техники. Теорией расчетов занимались научно-исследовательские институты, по ним защищались кандидатские и докторские диссертации. Но на деле вся эта видимость высшей математики и сложных теорий сводится к банальному делению площади постепенно поспевающих древостоев на тот период лет, который данному расчетчику в данный момент кажется оптимальным. Субъективизм в выборе варианта перечеркивает научные изыскания первичных расчетов. ЭВМ тоже не лишена этого недостатка, так как работает по программам, составленным на той же теоретической основе. Так что авторитет расчетной лесосеки проявляется в основном в теоретических дискуссиях. А на практике конкретное лесозаготовительное предприятие редко обращает внимание на величину расчетной лесосеки в своей сырьевой базе. Рубится, например, в Шенкурском лесхозе лес в количестве, в два раза превышающем расчетную лесосеку, и никому не придет в голову сократить рубку по этой причине. Кончится лесосечный фонд - вот тогда рубка сократится (или прекратится) сама собой. А пока принцип один - чем больше заготовлено кубометров, тем лучше.
Чтобы представить большую картину результатов интенсивного развития лесной промышленности в послевоенные годы, без учета равномерности и постоянства лесопользования, «пройдемся»по характерному маршруту: Коноша - Няндома - ПуксоозероДвинской Березник - Пинега - Лешуконское - Мезень. Вначале этот маршрут идет вдоль Северной железной дороги, а на ней что ни станция, то лесопункт. Лесовозные дороги вытянулись от станции на 50-100 километров. Спелые древостои почти все вырублены, и кажется удивительным, что эти лесные поселки еще как-то живут. За счет каких сырьевых ресурсов? Дорубаются сейчас худшие древостои, которые игнорировались при освоении нетронутых лесных массивов,- заболоченные сосняки, низкорослые ельники да недорубы, из которых в погоне за планом уже выхвачены лучшие, крупные деревья. В Коношском и Няндомском районах много молодых лесов, но приспевающих очень мало. До начала массового поспевания хвойных древостоев должно пройти еще примерно 50 лет.
Своеобразны в экономическом отношении Пуксоозеро и примыкающая к нему территория. Леса в этом районе вырублены начисто, не осталось здесь практически ни хороших, ни плохих спелых лесов. Предприятие добирает остатки своей сырьевой базы в Виноградовском и Шенкурском районах.
При приближении к Северной Двине вид вырубок и молодняков меняется. Резко бросается в глаза большое количество на них крупных деревьев березы и осины. Это результат разрешенных когда-то так называемых условно-сплошных рубок, при которых вырубались только деревья хвойных пород, лиственные же оставались несрубленными, поскольку бревна осины и березы при сплаве тонули. Условно-сплошные рубки привели к образованию обширных пространств лиственных молоднякав, захламленных ветровалом.
На правом берегу Двины располагаются три леспромхоза Виноградовского района: Усть-Ваеньгский, Березниковский, Конецгорский. Они еще не испытали жестокой необходимости собирать древесину из недорубов, но лесовозные дороги уже ушли в глубь на 50 километров и до границ района лесов осталось немного. Попутно заметим, что «дожинаются» остатки леса и по Северной Двине, и по Онеге, Ваге, Вычегде. До ста километров протянулись от этих рек лесовозные дороги. Извиваются они, ветвятся, пересекаются друг с другом и, наконец, натыкаются... на вырубки, но уже другого леспромхоза.
Севернее Виноградовского лежит Пинежский район, приравненный из-за сурового климата к Крайнему Северу. В самую пору отнести его к более высоким широтам и по лесам: не те уж тут запасы древесины, не та высота деревьев. Работают здесь и старые леспромхозы: Сосновский, Лавельский, Карпогорский, и новые: Усть-Покшеньгский и Сийский. Первые два в транспортировке древесины ориентируются на сплав, два последних – на железную дорогу, Карпогорский - туда и сюда.
Солидная часть сырьевых баз новых Сийского и Усть-Покшеньгского леспромхозов, примыкающая к железной дороге, сильно истощена: у первого - давними пожарами, у второго-многолетней работой Карпогорского леспромхоза. Сийский леспромхоз только начал работу, а вывозить древесину пришлось не ближе чем за 25 километров. В Усть-Покшеньгском протяженность расстроенной базы еще больше.
Как сложится судьба этих леспромхозов? Ведь можно и сюда нагнать побольше техники, людей, смахнуть леса за 30-40 лет и на том «закрыть» здесь лесную промышленность. Путь этот очень соблазнителен: ведь на юге области лесозаготовки сокращаются, и, интенсифицируя работу новых леспромхозов, можно выполнить план, данный на всю область, тем более, что рядом специально для них проложена хорошая шоссейная дорога. Но в тоже время эти леспромхозы находятся на той начальной стадии развития, на которой можно еще перейти на постоянное неистощительное лесопользование, избрав разумные объемы годовой заготовки древесины.
Еще севернее расположен Лешуконский район - район пока неиспользованных возможностей. Лешуконье не имеет транспортного выхода на «большую землю», лес сплавляется только по Мезени, а мезенский порт и мезенский лесозавод имеют ограниченные возможности обработки древесины. Поэтому и заготовляется там 300 тыс. кубометров древесины в год при возможности примерно в 3 миллиона. Причем здесь рубилась до недавнего времени исключительно сосна. Если в рубку поступали чисто сосновые насаждения, шли сплошные рубки, если смешанные - сосна рубилась, как и 100 лет назад - «на прииск». Целостность лесосечного фонда нарушена лишь вдоль реки Вашки и очагами - в Вожгорах. На основной территории района стоит не тронутая промышленными рубками тайга.
Крайне северные леса области представляет Мезенский район. Здесь стоят девственные леса, на севере переходящие в лесотундру и тундру. Наземного транспорта в районе практически нет, за-готовки древесины в промышленных масштабах никогда не производились. Все леса отнесены к категории притундровых и выполняют климатозащитную роль. В районе много заболоченных лесов, чистых болотных пространств и тундровых пятен.
Здравый смысл подсказывает необходимость более равномерного распределения производственных мощностей лесной промышленности по территории области. Понять это легко, а вот выполнить невозможно. Страна не располагает пока такими экономическими ресурсами (людскими, финансовыми, техническими), чтобы построить в каждом районе одновременно крупные современные предприятия с густой сетью дорог. Приходится делать это поэтапно, а планы на область устанавливаются исходя из ее обобщенных лесосырьевых возможностей, то есть довольно высокие. Вот и приходится построенным первым леспромхозам нести двойную и тройную нагрузку.
Переруб или недоруб расчетной лесосеки только констатируется, но не регулируется. Управление лесного хозяйства aккypaтно подсчитывает количество лесхозов, в которых перерубаются лесосеки, но никакими санкциями ни переруб, ни недоруб не грозят ни лесхозу, ни леспромхозу. Это даже не относится к недостаткам ведения хозяйства, за которые следовало бы наказывать. Такое отношение к расчетной лесосеке органов, ее установивших, порождает полный сумбур в оценке процесса освоения лесов Севера.
Лесозаготовители ограничены в своей деятельности только размером ведомственного финансирования и наличием лесосечного фонда. Леспромхозы рубят в год столько леса, сколько могут, и будут рубить до тех пор, пока не вырубят все спелые древостои. Затем наступит очередь всех немногочисленных приспевающих древостоев (это заложено в практике «освоения» на законном основании), и на том предприятия прекратят свое существование, поскольку древостоев «на подходе» к рубке в течение нескольких десятилетий не будет.
Система лесного хозяйства, призванная регулировать лесопользование, до сих пор не может существенно влиять на работу лесной промышленности, ибо авторитет последней в Госплане и об-ластных органах намного выше - примерно во столько раз, во сколько величественное, с монументальными колоннами, пятиэтажное здание Архангельсклеспрома больше и внушительнее скромного деревянного двухэтажного особнячка Управления лесного хозяйства.
Обязательная для выполнения народнохозяйственная задача заготовки определенного количества древесины решается за счет нарушения принципов равномерности и неистощительности лесопользования.
Теперь вернемся к оставшемуся лесосечному фонду на территории области. Взглянем на качественную сторону данного остатка. Примерно половину его составляют площади, ранее пройденные рубкой - низкопродуктивные древостои, рассредоточенные по территории, на сырых почвах. Теперь их называют «деконцентрированным эксплуатационным фондом». Несложно предсказать, что в дальнейшем в рубку будут поступать самые худшие участки леса.
Что день грядущий нам готовит, когда возраста рубки достигнут молодые леса, возникшие на первых участках сплошных рубок 30-40-х годов? Таких лесов немного - около 1,4 млн. гектаров. Но зато все они произрастают в лучших условиях. К «завтрашнему» дню они могут дать около 350 млн. кубометров древесины, что обеспечит существование лесной промышленности на15 лет, Еще через 20 лет поспеет 2 млн. гектаров из молодняков, которым сейчас 21-40 лет. Качество их будет похуже и доля лиственныхпобольше.Ожидаемыйориентировочныйзапас 400 млн. кубометров. А потом пойдут в рубку сегодняшние молодняки 1 - 20-летнего возраста - 2,9 млн. гектаров. Это уже сред-ние и низкие по качеству древостои с изрядной долей лиственных пород. Ожидаемый запас 450 млн. кубометров.
Выше мы вели речь о лесах III группы. Но в каждом районе имеются определенные резервы древесных ресурсов. Складываются они в основном из лесов совхозов и колхозов, не закрепленных.лесов, то есть лесов, не входящих в состав лесосырьевых баз леспромхозов, и лесов 1 группы.
Совхозные и колхозные леса с точки зрения возможностей изъятия из них древесины используются недостаточно. Расчетная лесосека здесь вырубается на 10-40 %, да и в большинстве сво-ем древесина идет в южные области страны, а не на собственные нужды, так как потребности населения, предприятий и организаций, да и самих совхозов и колхозов в дровах и строительной дре-весине невелики. Поэтому совхозные леса остались почти не тронутыми рубкой.
Примерно так же выглядят и незакрепленные леса III группы. Они предназначены для удовлетворения местных потребностей в древесине, и рубка леса в них производится только с раз-решения райисполкомов. Сосредоточены незакрепленные кварталы главным образом в малоосвоенных северных районах: там где леспромхозы еще не добрались до них, так как обладают достаточной собственной сырьевой базой. Там же, где сырьевая база лесозаготовительных предприятий истощилась, незакрепленные леса под предлогом соблюдения государственных интересов один за другим присоединяются к их сырьевым базам и вырубаются. Тем не менее незакрепленные леса III группы существуют, и остается пожелать райисполкомам - распорядителям этих лесов твердо стоять на позициях сохранения статуса их неприсоединения к сырьевым базам леспромхозов.
На незакрепленные леса III группы, совхозные и колхозные ложится основная нагрузка в удовлетворении потребностей в древесине местного населения, организаций и предприятий после того, как лесосырьевые базы леспромхозов иссякнут полностью. Именно к этим ресурсам нужно относиться с предельной бережливостью, расходовать их в таком годовом размере, чтобы лесопользование не на словах, а в действительности было постоянным и неистощительным.
Можно ли допускать рубку леса в незакрепленных, совхозных и колхозных лесах леспромхозами? Очевидно, можно и нужно, так как только леспромхозы обладают развитым лесопромышленным потенциалом и квалифицированными кадрами. Заготовленная древесина, конечно, должна распределяться райисполкомами среди местных организаций. При этом будет обеспечена хотя бы частичная занятость коллективов леспромхозов, а предприятия и организации района, например больницы, школы, освободятся от не свойственного им характера деятельности. И еще раз подчеркнем - эта древесина должна удовлетворять местные нужды.
Еще один резерв древесных запасов - леса 1 группы, выполняющие, как известно, различные защитные функции. Необходимо постоянно поддерживать определенную структуру этих лесов,. при которой защитные функции проявлялись бы максимально. В спелых древостоях самым эффективным лесоводственным приемом для этого является рубка леса. В лесах 1 группы, учитывая ее созидательный характер, она называется лесовосстановительной.
Лесовосстановительные рубки могут дать немало ценной древесины. Но получить ее теми способами, которыми пользуются в лесах III группы, и теми же машинами невозможно. Здесь, начиная с отбора деревьев в рубку и кончая их трелевкой, все должно проводиться на более высоком уровне, оберегающем оставляемые растения (не только деревья) и почву от повреждений.
Чтобы вести рубку в лесах 1 группы, леспромхозам необходимо заменить технику (например, гусеничные трактора на колесные) и поработать с кадрами в плане их экологического воспитания. Поэтому считать леса 1 группы лесосырьевым резервом в настоящее время можно лишь с большой долей условности.
Одним из последних источников дополнительных ресурсов древесины являются рубки ухода. Проводятся они от начала формирования древостоя и, периодически повторяясь, заканчиваются за 10 лет до наступления спелости. Рубки ухода полезны любому насаждению, и возможности их применения ограничиваются лишь экономическими соображениями.
За время жизни насаждения постоянно идет естественный отпад деревьев, происходит гибель более слабых в борьбе за жизненное пространство. Механизм естественного отпада понятен и неспециалисту. Если в малом возрасте при небольших размерах деревец (5--10 сантиметров высотой) на одном квадратном метре свободно уместится 10 и более штук, то спелое дерево высотой 20 метров занимает примерно 10 квадратных метров.
Величина естественного отпада за всю жизнь древостоя до спелости примерно равна массе древесины, которую имеет древостой к моменту этой спелости. Таким образом, древостой в течение жизни теряет бесполезно, если не считать почвоудобрительного эффекта, 50 % своей массы. Рубки ухода и призваны, не дожидаясь естественного отмирания деревьев, периодически изымать древесные излишки и использовать их в народном хозяйстве. Вырубается обычно не более 30 % запаса древостоя, но, учитывая большие площади молодых лесов, можно получить значительные количества древесины. Правда, древесина эта мелкая и не всегда высокого качества.
Рубки ухода в нашей области проводятся только лесхозами и пока в незначительных размерах. В общем объеме заготовки древесины они не играют заметной роли. Лесхозы могут увеличить их объемы только за счет существенных капитальных вложений.
Дополнительные, но очень небольшие ресурсы древесины могут в принципе дать санитарные рубки. Они проводятся лесхозами и сейчас, но в явно абсурдном виде. Прорубаются волоки, древесина с них вывозится в лесопильный цех и на этом, в лучшем случае, все заканчивается, в худшем - вырубаются крупные здоровые деревья выборочно или куртинами. Участок леса от такой «санитарной» рубки не здоровеет, а наоборот, ухудшает свое санитарное состояние. На оставшихся деревьях наблюдается много механических повреждений, нарушается целостность полога и устойчивость древостоя. Вот почему не следует даже и рассматривать эти рубки как дополнительный резерв получения древесины.
Все перечисленные резервы заготовки древесины не смогут кардинально решить возникшие проблемы: слишком запущена «болезнь» и слишком велик здесь разрыв между желаемым и воз-можным. При любых прогнозах видно, что в середине будущего века неизбежно наступит период вынужденного снижения ежегодных объемов заготовки древесины, и период немалый - 30-40 лет. Это и есть расплата за вчерашние и сегодняшние просчеты.
Выход из критической ситуации надо искать не откладывая. Каждый упущенный день, не говоря уже о годе, грозит серьезным экономическим ущербом для народного хозяйства страны. Для предотвращения наступающего кризиса в лесном деле необходимо безотлагательно принять комплекс всевозможных мер. И первое, что необходимо сделать,- это решительно повысить технологическую дисциплину лесозаготовительного производства и персональную ответственность работников леса не только за полное и рациональное использование лесных ресурсов, но и за их вос-производство.
Необходимо поднять престиж лесного хозяйства, оснастить его необходимой техникой и освободить от не свойственных ему видов деятельности. При этом условии специалисты смогут лучше выполнять контроль за использованием лесфонда, организовывать работы по лесовосстановлению и рубкам ухода, развивать побочное пользование и выполнять другие важные работы в лесу.
Если решение этих задач можно рассматривать как тактический прием, то стратегическим направлением будет: первое разработка путей восстановления сырьевой базы и перевод ее на непрерывное и неистощительное пользование; второе - подготовка новых технологий в лесопилении и химической переработке древесины в связи с изменяющимся характером ее поставки.
Уже сегодня получаемая древесина становится мельче и ниже качеством. К сожалению, эта тенденция будет нарастать. В условиях острого дефицита в пиловочной древесине все, что можно пустить в распиловку, пойдет на лесозаводы. Целлюлозно-бумажным предприятиям придется переходить на «всеядное» производство, то есть научиться перерабатывать любую древесину и по-лучать при этом материалы высшего качества.
Такую перестройку за год и даже за пятилетку не провести. Но начинать надо сегодня. Тогда мы хотя и не избежим полностью надвигающийся дефицит в древесном сырье, но отодвинем его на более поздний срок и до минимума сократим ущерб, наносимый народному хозяйству от неправильного обращения с лесными ресурсами.