Разве кто-нибудь против того, чтобы сырые, заболоченные участки леса, где трудно пройти зверю и человеку, где плохо растут грибы, где древесина мелкая и хилая, превратились бы в свежие боры и рощи? У нас на Севере почти половина лесных площадей имеет избыточное увлажнение, и любое осушение, казалось бы, есть благо, но...

В Архангельской области лесоосушительные работы проводятся с 1963 г., но с увеличением площадей осушаемых земельрастет и разноязыкий хор противников этого дела:
«20 лет ходил на ближнее болото за клюквой, а теперь накопали канав вдоль и поперек, и нет ни клюквы, ни леса!»- жалуется простодушный старожил Холмогор.
«Закапывают народные денежки в болото. Мелиорация требует огромных затрат, а результата нет - как было мокрое болото, так и осталось»,- вторит ему придирчивый экономист.
«Не учитывают экологических последствий,- резюмирует вдумчивый интеллектуал-ученый. - После осушения может нарушиться гидрологический режим, поскольку осушенное болото небудет служить аккумулятором влаги. Увеличатся весенние паводки, а летом уменьшится питание грунтовыми водами, и реки будут пересыхать. Кроме того, с мелиорируемых площадей увеличится вынос твердых илистых частиц в водоприемники, что по-влияет на их ихтиофауну».
«А Белоруссию помните? - проводит параллель эрудит. - Так же осушили знаменитые Пинские болота, и торфяная залежь пересохла так, что превратилась в безжизненную пустыню. Мало того - это высушенное торфяное тело начало впитывать влагу с расположенных вокруг суходолов. Ближние леса стали засыхать! Можете себе представить: ир-ри-га-ци-ю пришлось делать!» Получается какое-то несоответствие. С одной стороны, лесоосушение - важное дело, а с другой - прямой вред природе и людям. Не просто разобраться в этом вопросе.
Действительно, в Белоруссии были неудачные опыты осушения болот, но прямые параллели с нашими условиями проводить нельзя. Хотя бы потому, что баланс прихода влаги с атмосферными осадками и испарения совершенно разный: в Архангельской области выпадает 500 миллиметров осадков, а испаряется из них 150, остальные 350 миллиметров стекают в реки и далее в море или просачиваются в глубь земли и питают грунтовые воды. В Белоруссии приход воды с осадками примерно равен испарению. Осушенные там болота представляли собой замкнутые, то есть не связанные водными токами с другими территориями экосистемы, а запасы влаги в них накапливались столетиями. Вот такие воды и спустили белорусские мелиораторы с заболоченных западин. Верхний слой слаборазложившегося торфа пересох, болотная растительность погибла, а суходольная не появилась. Жизнь замерла на поверхности этих площадей, и результаты мелиорации оказались не такими, на которые рассчитывали. В Ар-хангельской области такая переосушка теоретически и практически невозможна из-за положительного водного баланса и равнинного рельефа. Пугать «белорусским экспериментом» северную обществеиность не надо. Здесь гораздо реальней вторичное заболачивание, чем переосушка.
Что же возразить интеллектуалу-ученому относительно экологических последствий осушения, и надо ли возражать? Конечно, любое кардинальное вмешательство в природу, в том числе и осушение, имеет свои экологические последствия. И ученым здесь - первое слово, чтобы определить и предсказать эти последствия, сделать их более благоприятными. К сожалению, на-ша наука eщe не может точно, по формулам, рассчитать изменение конкретных параметров среды: водного режима рек и почвы, биологической продуктивности площади, состава фауны и флоры, температурного режима атмосферы в зависимости от конкретных действий на любой период времени. Однако научные исследования в этом направлении в Архангельской области ведутся. По всей территории заложены многочисленные опыты осушения в различных условиях, различной давности, интенсивности и технологии.
Чем же утешить любителя клюквы? Да, дорогой товарищ, клюквенники все более отдаляются от наших жилищ, и с этим, наверное, придется считаться. Не только лесная мелиорация теснит их, но и промышленное строительство, сельскохозяйственные угодья, лесозаготовки. Придется снаряжать кузов побольше, завтракать покрепче и отправляться подальше, на дальние болота за полюбившейся ягодой. Ближние подступы потребовались для более важных дел - выращивания древесины. Но несколько тысяч гектаров хороших клюквенников мы, может быть, напрасно потеряли в результате лесомелиорации. Особенно ощутимы эти потери в окрестностях Архангельска, Северодвинска, Холмогор, Котласа, в местах массового сбора ягод в прошлом. Сейчас массовый обор переместился на обширные болота по Карпогорской железной дороге, в район Емецка, Двинского Березника, Онеги, Красноборска. Такое положение стабилизировалось на длительное время. Данные угодья весьма продуктивны, люди собирают в них лишь около 20-30 % урожая, пути-дороги к нам хорошо разведаны. Сегодняшние мелиораторы при проектировании и производстве осушения исключают из своего фонда открытые верховые болота, высокопродуктивные клюквенники, участки с ценными ле-карственными травами, так что не стоит унывать любителям клюквы - хватит ягод в достаточном количестве и на долгие времена.
А каков же все-таки практический результат лесоосушения?
Сколько дополнительных кубометров древесины может быть получено в Архангельской области на уже осушенных площадях? Окупятся ли немалые средства, затраченные на это осушение,- примерно 30 миллионов рублей?
Чтобы деньги окупились (лесоосушение одного гектара стоит 100-140 руб.), нужны реальные кубометры дополнительной древесины. Расчеты здесь такие: на осушенном болоте за 100 лет должен подняться хвойный лес с запасом древесины, по самым скромным меркам, 150 кубометров на гектар (выращивание леса потребует еще 100 руб. на гектар). Это значит, что сегодня на площадях, осушенных 10-15 лет назад, должен расти хвойный молодняк с возрастом 5-10 лет, средней высотой 1-1,5 метра в количестве 5-10 тыс. штук на гектар, то есть, чтобы на каждых одном-двух квадратных метрах росло деревце. Если это был заболоченный лес, то нужно, чтобы через 40-50 лет после осушения его средний запас увеличился в 1,5-2 раза. Вот с такими критериями нужно подходить сегодня к оценке осушенных болот и лесов.
В Архангельской области проведена осушительная мелиорация на площади 250 тыс. гектаров. Выполняли ее 6 мелиоративных машинных станций Архангельского управления лесного хозяйства: Архангельская, Каргопольская, Шалакушская, Котласская, Коношская и Вельская. Осушены самые разнообразные площади: верховые и переходные болота, сосняки и ельники разных типов леса.
По лесоустроительным данным трех лесхозов (Архангельского, Холмогорского и Северодвинского), в которых сосредоточена одна треть всех осушенных площадей области, 35 % площадей, пройденных мелиораторами, представлены болотами и 65 % - насаждениями разных возрастов и пород. До мелиорации это соотношение было обратным, то есть 60-65 % территории занимали болота, и 35-40 % - насаждения. Значит, часть осушенных болот облесилась, при этом пятая часть - за счет искусственных посадок сосны и ели, а четыре пятых - естественным путем в основном сосной. Об успешности роста молодняков пока судить трудно. Есть среди них отдельные очень хорошие участки, но большинство - низкой густоты и слабого роста.
Осушенные насаждения не спешат реагировать на мелиорацию. Например, в Холмогорском лесхозе на 15 тыс. гектаров сосняков средний запас древесины на 1 га за 9 лет после осушения изменился с 53 до 57 кубометров. Улучшение есть, но достаточно ли оно? Очевидно, нет. Ученые-мелиораторы считают, что для прогрессирующего улучшения нужен уход за осушительными каналами, очистка илоотстойников и водопропускных сооружений, а в некоторых случаях и реконструкция всей системы. Лесные площади реагируют на осушение по-разному. Наиболее эффективны проточные западины, лога, заросшие разнотравьем и смешанным лесом, с черным жирным перегноем между кочками. После осушения на таких участках вся растительность буйно трогается в рост, лесоводственный эффект от мелиорации - максимальный. Такие возрождающиеся из хлябей леса можно встретить в Каргопольском, Коношском, Вельском лесхозах. А вот жалкие и хилые сосняки на бедном верховом торфе осушай не осушай - толку будет мало. Болота тоже бывают разные, но преобладают бедные, плохо реагирующие на осушение. У них даже научные названия неблагозвучны: мезотрофно-олиготрофные, дистрофные. Зато очень уж удобны они для осушения: большие по площади, безлесные, сапоги в них не вязнут и руки о верховой торф не запачкаешь. А самое главное - на них легче выполнить план. Сосняки около болот тоже значительно проще осушать, вернее, не осушать, а строить на них осушительную сеть. Вот и взялись мелиораторы в первую очередь за такие площади. Сейчас это нужно признать как существенную ошибку.
Другой ошибкой является неудачное географическое положение объектов мелиорации и первых мелиоративных станций. Первоначально лесоосушение проводилось только в северных лесхозах, где лесоэкономический эффект этого мероприятия низок или даже отсутствует. Лишь потом Архангельским институтом леса и лесохимии составлена очередность лесхозов по целесообразности проведения осушения в них. На первое место были поставлены Каргопольский, Коношский, Вельский, Котласский, Няндомский лесхозы и так далее с юга на север. Те лесхозы, где начиналась мелиорация - Северодвинский и Архангельский, оказались на 24 и 26-м местах. Имеет некоторое оправдание осушение в окрестностях больших городов. В зеленых зонах лучше иметь любой лесок, чем болото. Это улучшает санитарно-гигиенические и эстетические функции территории. Тем более что, например, инженеры Северодвинского лесхоза: главный лесничий Т. И. Шишигина, лесничий Л. И. Киблер, М. И. Потапова и Н. А. Вьюхина научились выращивать неплохие сосняки на осушенных болотах.
Есть еще одна немалозначащая ошибка - неправильный выбор культивируемой породы для осушенного болота. Сама природа подсказывает, что в данных лесорастительных условиях должна расти сосна. Только она встречается на открытых хлюпающих пространствах и окаймляет их. Однако с некоторого времени на осушенные болота с помощью «заботливых» рук лесоводов стала проникать ель. А в последние годы она уже и преобладает. Вот здесь с уверенностью можно сказать, что «добротного леска» из нее не вырастет. Добавим напрасно испорченные клюквенные болота, и получится весомый гpyз недостатков, обременяющий и дискредитирующий лесоосушение в наших лесах.
Понятно, что осушение - это большое социальное дело, это расширение площади обитания человека. Сейчас уже нельзя смотреть на заболоченные земли и болота как на ненужные территории, без которых можно обойтись. В гидролесомелиоративном фонде области - 12,4 млн. гектаров, есть нерестовоохранные полосы вдоль рек и озер – заказники и заповедники, участки Торфофонда РСФСР - ягодники и другие категории полезных земель. Площади, которые целесообразно осушать, чтобы выращивать лес, составляют в этом фонде 54 %.
Для проведения лесоосушения у нас есть надежное научное и техническое обоснование. Научное выполняет отряд северных ученых-мелиораторов. Техническое обоснование делает специализированная организация - Архангельский филиал Союзгипролесхоза, которым составлена «Областная схема лесоосушительных мероприятий и размещения лесных машинно-мелиоративных станций на 1980-2000 гг.», локальные схемы лесоосушительных мелиораций по лесхозам и множество техно-рабочих проектов. Есть большой отряд лесных мелиораторов, объединенных в 6 машинномелиоративных станций и оснащенных современной техникой. Так что вопроса - делать лесоосушение или не делать - не может и быть. Нужно делать! Нельзя только делать его плохо.